Вольные города

Хвори совсем доконали великого князя. Он почти не вставал, плохо ел и пил, жаловался на ломоту в ногах. Около него часто си­живал старший сын Василий, которому, как было уже известно, передается великокняжеское место. Остальные сыновья, Юрий,

Дмитрий, Семен и Андрей, на отца были в обиде и к больному почти не подходили. И то надо сказать—Василию Ивановичу отец в завещании отделил 66 городов самых знатных, таких, как Москва, Новгород, Псков, Тверь, Владимир, да волостей княже­ских, вплоть до мордовских и вятских земель, а остальным сынам дал всего 29 городов самых худых. Иван жаловался старшему сыну:

—     Обиду и зло на меня несут, а того не понимают, дробить го­сударство Московское — значит погубить его. Дай я всем поров­ну, снова междоусобицы начнутся, и растрясут княжество, яко ста­рый веник.

Особенно тяжко перенес велик-ий князь весть об измене Маг- мет-Аминя. Да что там перенес — именно это известие и уложило Ивана в гроб. Перед смертью он наказал Василию:

—     Я вскормил, вспоил его, от матери Нурсалтан я все лиха отвел, брата его, Абдылку, грудным младенцем из рук злодейских вырвал, воспитал, в Крыму пристроил, а как он мне отплатил за все это? Мне уж за неверность наказать его не доведется — сие те­бе завещаю. С весны шли рати в Казань, злодея с трона долой, посади на его место Абдылку. Нече ему всуе в Крыму сидеть.

27 октября Иван Васильевич умер на 67-м году жизни и на 44-м году княжения. Он на два года только пережил жену свою Софью.

Державу великокняжескую принял Василий Иванович Третий.

ГОСУДАРЬ ВСЕЯ РУСИ

Ольге, видно, так на роду написано — жить одной. Муж ее те­перь тысяцкий воевода, постоянно в походах. То на Литву, то на Казань, то на Вятку. Брат снова уехал в Крым, в Кафу. После ту­рецкой войны междуцарствие там кончилось, султан снова отдал трон Менгли-Гирею, договор с Москвой подтвердил и снова стал привечать в Кафе русских купцов. Дом Чуриловский подновили, живут там и Семка, и Гришка — торговлю ведут. Вырос и Васят- к.і, его гоже Ольга видит редко. Взят статный и красивый парень ко княжескому двору, должность у него немалая — великокняже­ский постельничий. Присмотрел там боярскую дочку, жениться ду­мает. Дом в Сурожике пришлось продать. Земли те отдал великий князь какому-то ордынскому царевичу (их много ныне на Москве развелось), и житья там не стало.

Ивашка у князя в чести, он, как и Василько, водит в походы тысячную рать при князе Даниле Холмском. Андрюшка Литейный /тор оставил, служит тоже в рати, при пушечном наряде. И тоже, как водится, дома почти не живет. Встретятся в доме Василька, попьют пива или браги, вспомнят крымское житье, в гусли поиграюг, песни попоют, а больше их Ольга и не видит.

С Микеней беда приключилась. Послали его артель ломать ка­мень под Гарусу Работать заставляли много, а платили мало. Ар­тель взбунтовалась, бросила работу. Послали туда для наведения порядка боярина, а Микеня тому боярину разбил рыло в кровь, стражникам тоже бока наломали — пришлось всей артелью в леса уходить, на вольное, разбойничье житье.

Василий Иванович, на троне укрепившись, сказал себе: пора отцовский завет сполнять, пора мятежного Аминя наказывать. Об­думывая поход на Казань, князь понимал, что дело сие трудное.

Воевод надо бы подобрать умелых, но местничество на шее ве­ликого князя хомутом висит. В думе ли, в походе ли у каждого князя свое место обозначено. И установлено это место не по уму, не по доблести воинской, а по родовитости, по богатству. Тот же Бельский-князь. К ратным делам мало способный, в думе от него мудрости не жди, а родовитее его в Москве нет. И на войне ему первое место, потому как его полки самые многочисленные.

И пришлось в Казань посылать его. Вельского, да младшего брата Дмитрия Ивановича

Вот тут и взыграла у князя Дмитрия византийская кровушка. Собраться ратям как следует не дал—торопил, рвался в битву: «Скорее, скорее — вон из Москвы, в жаркое дело, на Казань!» Ве­сенняя земля еще не просохла, апрель на дворе, а князь приданное ему войско из Москвы вытурил, велел идти в Нижний Новгород.

Великий князь Василий Иванович по опыту отца своего поход обдумал всесторонне. Брату крепко-накрепко наказал:

—     В походе зря не торопись, но и не мешкайся. На рожон не лезь. Как придешь к Казани, там уже совсем горячку пороть не след Гляди в оба — хан тебя непременно упредит. Встречь ему всю рать не кидай. Если сил не хватит — отойди. За тобой вслед рать князя Ростовского пойдет — жди его. Стены казанские высо­ки и крепки, зря, аки пес, на них не бросайся, ворога выманивай на чистое поле. Решительную борьбу не починай, пока Данила Холм- ский свою рать не приведет.

Князь Дмитрий слушал брата вполуха — ему ли учить его, сам- то много ли воевал? Все по примеру отца своего сделать норовит, а тот сам рати в бой никогда не важивал. «Вот,— думал Дмитрий,— возьму Казань с налета, покажу вам всем, как воевать, и все увидят, кто истинно престола великокняжеского достоин».