Вольные кони

– Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву! – пробуя густую похлебку, откликнулся тот. – Раньше надо было жалеть, когда колотом махал как оглашенный. Жалко ему теперь стало!

Валерку охватило неприятное чувство, будто самого себя за руку схватил за неприглядным делом. В самом деле, как с ума сошел, весь день прошел в каком-то горячечном дурмане. И только сейчас, на отдыхе, пришел в себя и задумался.

– Цивилизация называется, каких только машин не понаделали, а орех дедовским способом добываем. Деревья калечим…

– Твоя цивилизация одно и умеет, что людей обчикивать, как мы кедры. Оглянись, намного лучше мы жить стали? Газеты почитаешь, вроде бы, да. Далеко ушли по пути прогресса. А нутро у человека прежнее осталось – хватай, беги, пока другие не отобрали! Сдается мне, больше теряем, чем приобретаем. Иной раз задумаешься, боже ты мой, добрых все меньше, злых – больше. Да на что мне вся эта цивилизация, если я по улице хожу, оглядываясь? Мне в тайге во сто крат спокойнее и милее, чем в городе. Скоро уж звериной морде буду больше радоваться, чем человеческой, – огорошил Матвеич, помолчал и задумчиво добавил: – Собирай добрые дела, тебе сделанные, а не тобой…

– Ну ты даешь, – растерялся Валерка. – Я ж не о том завел разговор.

– Все о том. А на счет добычи, так нет иного способа шишку добывать. До нас так промышляли и после будут. Читал я в одном популярном журнале, что ученые изобрели вибратор, чтобы кедры трясти. Да только как его сюда доставить? Трактор по кедрачам не пройдет, тут не пашня. Вертолету не сесть. В копеечку тогда влетит промысел. А может быть, и хорошо, что сюда не доехать и не долететь, а то давно бы одни пни здесь торчали?

– Да ладно тебе, Матвеич, поговорили и будет, – взмолился Валерка, не привычный к таким разговорам. – Будем считать, что это я так, с устатку к тебе привязался.

– Ну раз так, несерьезно, – остановил себя Матвеич, – начнем мантулить, пока совсем не стемнело.

Пока Валерка выковыривал из пазов вальков засохшую смоляную шелуху, Матвеич приволок обрубок кедрового ствола, обтесал его с двух сторон, топором и ножовкой нанес насечки, и получилось что-то вроде гладильной доски.

– А теперь смотри, как это делается, – сел он на один конец терки, положил на нее шишку, пристукнул и с потягом прокатил по ребрам. Шишка мягко развалилась на шелуху и орешки.

И закипела работа. Скоро Валерка опять потерял чувство времени. Сколько они так сидели, склонив онемелые спины, взмахивая вальками? Шелестела в мохнатой темноте ночная тайга, костер отбрасывал красной меди блики на гору ошелушенной шишки, высвечивал худое осунувшееся лицо Матвеича. Ладони скоро покрывались толстой коркой липкой смолы. Валерка счищал ее щепкой, но она тут же нарастала вновь, слепляла пальцы.

Где-то далеко за полночь в той стороне, где пролегала дорога, вдруг басовито рявкнул мотоцикл, будто кто заводил его с качка, да забыл перекрыть бензонасос. Мотор чихнул пару раз и заглох.

– Ну и ухари! Это ж надо, умудриться мотоцикл на хребет затащить? – Валерка поднял изумленные глаза на Матвеича.

Тот сидел выпрямившись, настороженно поглядывая по сторонам и сторожко прислушиваясь.

– Помолчи-ка, мякинная твоя голова, – хрипло прошептал он. – Закуривай и дыми что есть силы, – и первым полез в карман за папиросами. – Медведь это, тут, недалеко бродит. На наш табор набредет, хана. Дымить надо, он запах табака не любит…

– Табачников не кушает? – засмеялся Валерка, не совсем веря в происходящее. Ему одновременно было весело и жутковато. Какие медведи? Кругом же люди орех бьют.

– Не до шуток, – пыхнул Матвеич папиросой и пододвинул к ноге топор. – Хозяин придет, станет не до смеха. Некуда будет бежать. Жировать-то он жирует сейчас на орехах и ягоде, но кто знает, что ему в башку взбредет? Закусит нами и спасибо не скажет.

Где-то совсем близко уже хрустел валежник. Валерка явственно представил, как продирается сквозь кустарник огромный медведь и вот-вот высунет из-за ближайшего кедра лобастую башку.

– Может, на дерево залезть? – опасливо спросил он Матвеича.

– Он вперед тебя туда залезет, сиди, дыми, не жалей легкие…

Кусты протрещали вниз по склону, и звук стал удаляться в сторону.

– Ушел, кажись, а ты никак сдрейфил, Валерка? – выдавил Матвеич конфузливый смешок.

– А ты… на него… с топором, – задохнулся Валерка, и у него отлегло от сердца.

– Развелось их тут. Как север осваивать начали, тайгу раскурочили железной дорогой, медведь и спустился сюда. Глянь, сколько шишки еще осталось? К утру бы закончить. Эх, жизнь копейка. На себе проверил, как-то по весне паданку собирал да заблудился, спички вымочил, чуть концы от холода не отдал. Как раз копейка цена – спичечного коробка.

– Да стоит ли из-за ореха так пластаться?

– Ты что думаешь, меня романтика одолела? Это ж чистые деньги, промысел. Мой орех подчистую на базаре уходит. Иначе на какие шиши я бы машину купил, гараж построил? На прогрессивку, что ли?

– Вот те раз, – удивился Валерка, – я и не подумал, что ты на базаре торгуешь! Стыдно же среди торгашей стоять, люди смотрят…