Вольные повести и рассказы

– Как? – вопросил он. – Почему ректор ректнулся? Кто сказал, что я ректнулся? Извольте объясниться немедленно! – потребовал он.

Несмотря на белозубую улыбку ректора, зал пережил новое угнетение. Будет сейчас разгон! Будет сейчас Встреча! «Встреча на Эльбе»!.. Надолго запомнится… Нашёл дураков – так ему сейчас и признаются!

Однако автор медицинского заключения ректору встал во втором ряду. Точнее, встала. Это была девушка. Первокурсница. Обычная девушка, с Красноборовой не сравнить, но не дурнушка. В общем, молоденькая.

– Это я сказала… Меня зовут Лена Грунина.

– Ну! – приказал ректор.

– Ну… мы заслушались Любаном и вы же его рекомендовали, но вдруг… всё похоронено. Вы назначили ассистентами тех, кого мы не слышали, кроме Рузаева; Рузаев Миша хорош, даже больше, но не сравнить же его с Любаном!.. Вот я и не выдержала… – таково было обоснование медицинского заключения, осуществленного без обследования больного; с этим справилась Лена Грунина, никому не известная студентка.

– Тэ-тэ-тэ-э… – озвучил свой смех ректор. Так он смеялся. – Умница! Если бы вы меня не осудили, я бы ночь не спал, а завтра подал бы прошение об отставке… Простите, я это сделал с определённой целью, причём понимаю, что эффект произвёл нездоровое впечатление. Но дело вполне поправимое… – Ректор вздохнул. – Здесь были две цели. Первая – я захотел таким необычным тестом проверить вашу молодую публику на степень гражданственности.

Другим бы способом так быстро тестировать не удалось. А теперь я рад, как ректор, и доволен случаем показать коллегам-профессорам и преподавателям, что мы приняли в вуз не молчаливое поколение раболепных граждан, а полноценную отрасль будущих строителей России. Спасибо вам, Лена, спасибо всем молодым студентам, доказывающим своё достоинство не только экзаменационными оценками. Пусть этот случай послужит маленьким уроком для всех нас. Мужайтесь, ребята, всё будет…

Мы так и замерли: сейчас брякнет – «прикольно…» Но ректор сленгом не брякнул. Всему своё место и обстоятельства.

– … Всё будет хорошо и отлично. Устраивайтесь. Осматривайтесь, но не раскачивайтесь, сразу точите зубки и грызите гранит науки… Ясно ли я сказал? Поняли ли вы меня?

Экспрессивные первокурсники немедленно подтвердили:

– Ясно!

– Поняли!

– Спасибо. Теперь о второй цели. Я хотел ещё раз вернуться к Дубинину Любану. Тут особый случай. Строкой приказа мало покажешь. Любан оказался таким сыном, который перерос всех своих праотцов, которым он верен духом. Моим приказом и Любан Дубинин тоже назначен преподавателем-ассистентом – он занимает первую строку по алфавиту… Да не уверен я, что Любан останется преподавателем. Феномен, которого никому не достать. Он пойдет своей дорогой… Какой, не знаю. Пожалуйста, Любан Родимович, скажите мне откровенно на публике, останетесь вы в университете согласно моему приказу?

Лестно оказаться в центре внимания вузовского населения. Завтра об этой Встрече будут в подробностях знать все поголовно, включая собак, прибегающих к университетским мусорным бакам. Но в то же время я испытал чувство неловкости от чрезмерной переоценки моей персоны. Этого я не люблю. Этого не любят в нашем роду. Скромность – первое требование родовой педагогики меры. Не молчаливость, как это утверждают в «Поле чудес», а обыкновенная скромность. Я встал, но ко мне обращался не офицер и не комбриг, а сам император маленькой империи, ныне рекрутирующий кадры для своей империи. Ему требовалось много кадров, ибо всё же – империя, какой бы ни была она малой. Строевая стойка, если помнится, у меня была уже до того, как я стал старшиной роты; была от природы, тут ничего не поделаешь…

– Спасибо вам, Анатолий Алексеевич! И за розыгрыш, и за приказ, и за заботу о моей судьбе! Мы-то знаем, что вы действительно ректнутый… В том смысле, что вне ректора вы себя не мыслите, и, слава Богу, что такие люди встречаются. Все ожидали, что вы и на этой Встрече осчастливите своих избранников. Как и моим друзьям, мне льстит ваш приказ, но извините меня, пожалуйста, я не кокетничаю, но пока я не готов вам ответить… ближе к весне посмотрим… Рискованно вы, Анатолий Алексеевич… а если бы она не крикнула? – таков был мой ответ, в котором не было ни спеси, ни лжи.

– Видите, уважаемые… И вы думаете, что он не знает, что меня лоббируют, добиваясь утверждения своих кандидатур? Знает он, что до весны я ждать не могу, что это шанс, или сейчас, или поздно. Со студенческой скамьи в преподаватели – это карьера! Перед вами выступал Дмитрий Дмитриевич Козиков, ныне кандидат наук, работающий над докторской диссертацией – он тоже со скамьи. Или вот сидит во втором ряду Иванов Никита Иванович, тоже кандидат и тоже пишущий, – он тоже со скамьи. А каков их авторитет! Уж я то знаю, что студенты на них не обижаются… Поэтому я провёл эту четвёрку ассистентами в приказе заранее, надеясь, что это будет моей последней мерой, чтобы сохранить их в университете. А вы уж, ребята, думайте… Вопрос по поводу риска?

Тут если бы, да кабы. У меня была другая домашняя заготовка, не хуже первой, если бы никто не среагировал…