Вольные упражнения

На тренировку Анна пришла с вещами, и, отзанимавшись, мы поехали ко мне. В машине она сидела рядом со мной, я исподтишка наблюдала за ней – её лицо было непроницаемым, как у сфинкса. Поразительный ребёнок: никогда не знаешь, что у неё в голове. Поужинали почти молча и легли спать в разных комнатах.

Ночью я проснулась от того, что меня бил сильный озноб. Я открыла глаза и увидела Анютку, которая стояла возле моей кровати в одной ночной рубашке и испуганно смотрела на меня.

– Ты что, Анюта?

– Вы стонали сильно, я даже испугалась… Я давно возле вас стою. А вы стонете и не просыпаетесь…

Я нашла градусник и сунула себе под мышку. Ничего себе – тридцать девять.

– Может, вызвать неотложку?

– Не надо. Справимся…

Утром Анна напоила меня чаем, что-то поела сама и ушла в школу. Пока она была на занятиях, я то спала, то впадала в какое-то забытьё. Наглоталась таблеток, но температура упорно не хотела снижаться. После школы Анютка примчалась домой, слетала в магазин, заставила меня выпить молока с содой… Вот так раз… Собиралась заботиться о ребёнке, а ребёнок сам обо мне хлопочет.

– Спасибо, Анюта. Ты беги на тренировку. С малышами сама позанимайся. С Чижиком на перекладине поработай, а Петрову – на прыжок… Сама на бревне произвольную поделай, попроси кого-нибудь из тренеров подстраховать акробатику. Нина Захаровна с вами хореографией позанимается, вольные пройдёт – я ей звонила.…

Она очень серьёзно и ответственно покивала: хлебом не корми – дай с малышами позаниматься, а тут такой случай…

К вечеру мне стало лучше, и, когда вернулась Анна, я готовила на кухне ужин. Правда, сидя – была какая-то дурацкая слабость.

– Вы зачем встали? – строго спросила Анюта. – Я сама могу ужин приготовить.

Пока она делала уроки, пока плескалась в ванной, день прошёл. Я посмотрела на часы: скоро двенадцать. Угомонились наконец. Снова начала болеть голова, надо же так рассыпаться, я очень редко болею. Может быть, это и есть то, что называется нервным срывом? Я опять невольно подумала о Майке. Но слабость давала себя знать, я почти отключилась и вдруг услышала слабую возню возле своей кровати. В приоткрытую дверь из коридора падал узкий пучок света. Анюта стелила себе постель на полу рядом со мной. Если у меня грипп, то ей надо держаться подальше, но отправлять её в другую комнату почему-то не хотелось.

– Возьми раскладушку в кладовке… – успела сказать я и неожиданно с облегчением заснула.

Анюта

На соревнованиях я становлюсь как деревянная: меня щипать, кусать можно – ничего не почувствую. И на всё вокруг смотрю так, будто не сама на помосте стою, а со стороны наблюдаю. Когда под марш выходим на построение, я пола под собой не чувствую, как будто не иду, а лечу. Внутри всё сожмётся, даже дышать трудно, а сама знаю: я готова выступать, справлюсь!

Я попала в команду на чемпионат Европы. И Светка тоже. По результатам квалификации мы обе оказались в числе первых из двадцати четырёх лучших гимнасток и вышли в финал личного многоборья. У девушек – три снаряда: прыжок, бревно и брусья. И ещё вольные. Значит, всего получается четыре команды по шесть спортсменок на каждый снаряд. По жеребьёвке мы со Светланой в одной команде.

Своих ближайших соперниц мы прекрасно знаем, сталкиваемся лбами на каждом международном соревновании. На вольных это итальянка. Очень сильная гимнастка. Но нестабильная: то за границу ковра выскочит, то вообще упадёт. Но иногда так хорошо выступает – засмотришься. На бревне на пятки нам со Светкой наступает румынка. Вот кто стабильный – так это она. Для румынок бревно – коронный снаряд. Стоят на нём как вкопанные, не покачнутся, о падении даже речи нет. У нас-то со Светкой по-разному получается: то вдруг закачаешься без всякого повода, просто от волнения, то соскок сделаешь с ошибкой… Самый коварный снаряд. Ну а на прыжке соперниц аж две – украинка и чешка. Тут уж точно – кто кого, на соревнованиях по-разному получалось. То они нас обойдут, то мы впереди окажемся.

В раздевалке, когда переодевались, Ирина больно стиснула моё плечо. Я взглянула на неё и, как всегда, не узнала. У неё на всех соревнованиях становится такое лицо: бледное, губы сжаты, и слова она сквозь зубы цедит.

– Ты должна выиграть у Светланы вольные. Ты знаешь: акробатика у тебя сложнее, надо только всё сделать чисто и выразительно…

– А итальянка?

– О ней вообще забудь.

И дальше Ирина стала говорить медленно, с растяжкой, словно вбивая мне в голову каждое слово.

– Ты должна сегодня выиграть. Света берёт трудолюбием, у тебя ещё талант. Разозлись, разозлись как следует! Ты должна оторваться от неё на вольных и удержаться первой на остальных снарядах…

Я пожала плечами: я-то уступать не собираюсь, но Светка – тоже. До встречи на подготовительном сборе в Москве я не видела её больше двух месяцев, она столько сложных вещей за это время разучила – фантастика! Правда, в спортивном интернате тренировки два раза в день, как на сборе, – можно успеть.

Мы начинаем с вольных. Разминка. Все спортсменки нашей команды на ковре. Ирина стоит внизу у помоста и не сводит с меня глаз.