Вольные упражнения

Я сидела на гостиничной койке и таращилась в темноту. Надо было разобраться: случайно всё это произошло или Ирина нарочно всё это сделала? Но разве можно соврать случайно, что она мне упростила комбинацию?

Я соскочила с постели, зажгла свет. Ну, знаете, Ирина Николаевна… Ну, знаете… Мне таких побед не надо! Всегда и всё сама! Честно! Вас, дорогая Ирина Николаевна, кажется, никто не просил вмешиваться! Что заслужила, то и должна получить! Я выскочила за дверь, пролетела коридор и тихо постучалась в дверь Светкиного номера. Но уставшие девчонки спали крепко, никто не отозвался, и мне было жалко их будить. Я подумала и пошла к Ирине.

Была глухая ночь, но дверь её номера распахнулась сразу. Она была одна и тоже не спала.

– А, это ты… – протянула она разочарованно. – Ты что не спишь, победительница?

Я вытащила руку из-за спины. На моей ладони на длинной ленточке покачивалась моя золотая медаль.

– Я принесла вам это… Это не моя медаль. Она ваша.

– Ты что несёшь? – вытаращилась на меня Ирина. – Ты соображаешь, что говоришь?

– И, пожалуйста… – сказала я медленно. Сердце билось так, что я почти не слышала своих слов. – И, пожалуйста, выбирайте выражения, когда говорите со мной.

– Хорошо, – вдруг устало согласилась Ирина. – Если тебе надо выяснять отношения именно сейчас, зайди в комнату, сядь и объясни.

Ирина была в комнате одна, постель ещё не разбирала, ни книги, ни стакана с чаем я не увидела. И чего она тут в темноте делала, не понимаю.

– Садись!

Я упрямо продолжала стоять.

– Сядь! – повысила она голос. – И объясни наконец: что это всё значит?

Я села в глубокое кресло. Медаль так и покачивалась в моей руке.

– Это значит, что вы специально сделали так, чтобы Павел Васильевич упростил Светке комбинацию… Вы надеялись, что она свалится…

– Что ты мелешь? Я не могла этого предполагать… – Она подозрительно посмотрела на меня. – И откуда, собственно, тебе известны все эти тонкости?

– Я знаю… Я слышала… В общем, я знаю.

Наконец я сообразила положить медаль на стол, поднялась и направилась к двери.

Ирина вскочила, схватила меня за плечи и сильно встряхнула:

– Тебе кто дал право со мной так разговаривать? Я что, для себя лично чего-то хотела? Я хотела только одного, чтобы ты заняла в гимнастике то место, которое занимать должна и можешь. А моих собственных заслуг мне до самой смерти хватит. Понимаешь ты это? Я, между прочим, Ирина Масленникова, моим именем два сложных элемента в гимнастике называются, и ты их пока с трудом выполняешь! Не забывайся! Я тебя из такой сточной канавы вытащила, из такого убожества… Что бы ты в жизни видела, если бы не гимнастика?! И всё это ради того, чтобы ты мне потом сцены закатывала? Забирай медаль и отправляйся спать, дерьмо дипломированное!

Она совала мне в руки медаль, а я уворачивалась. Тогда она быстро надела мне её на шею и вытолкала в коридор.

Я кубарем скатилась с гостиничной лестницы в холл к портье. Когда я спросила его на приличном английском, где живёт Павел Суворин, он вытаращил на меня глаза.

– Ты знаешь, сколько сейчас времени, девочка?

– Мне очень нужно…

Я понемногу остывала, но надо было всё довести до конца. В этом номере тоже не спали, я слышала мужские голоса. На моё счастье, вышел Павел Васильевич.

– Аня?

Я решительно протянула ему медаль.

– Возьмите. Она Светкина!

Он даже попятился слегка, подумал и, серьёзно посмотрев мне в глаза, сказал:

– Вот оно как… Значит, все судьи ошиблись… Ты не имела права на высокие оценки? Ты получила их незаслуженно?

Здравствуйте! Разве я про это? И, неожиданно для самой себя, я выпалила:

– Павел Васильевич, возьмите меня в Череповец! Я хочу тренироваться у вас!

Он смотрел на меня и молчал. Я тоже молчала, ждала.

– Нет, Аня, я тебя не возьму. Ирина Николаевна…

– Я не хочу больше у неё тренироваться! Я ей не верю больше, понимаете?! – Я почти закричала, и Павел Васильевич приложил палец к губам. Я сбавила обороты. – Я теперь все свои прошлые победы нечестными буду считать… Может быть, она и там…

Павел Васильевич сердито оборвал меня:

– Я не понимаю, о чём ты говоришь… А медалями, девочка, не бросаются. Отправляйся спать!

Он ушёл, а я осталась одна в пустом коридоре. Медаль качалась на ленточке на моей ладони. Постояла я, постояла и, как последняя дура, побрела в свой номер.

И, едва прикоснулась головой к подушке, заснула мертвецким сном.

Павел Васильевич со Светланой в Санкт-Петербург улетели ранним утром, а мы с Ириной улетали днём. Ни в аэропорту, ни в самолёте мы с ней не разговаривали. Она так сосредоточенно думала о чём-то, что иногда её лицо словно судорога сводила. Мне казалось, что она еле сдерживает слёзы. Это Ирина-то! Ничего себе… И хотя я всё ещё кипела от злости, мне почему-то было её жалко.

Мама знала, каким мы рейсом прилетаем, и время было нерабочее, но в аэропорту её не было. Это не раз случалось, когда она… У меня знакомо засосало под ложечкой. Я подхватила свою сумку и, очень вежливо попрощавшись с Ириной, поехала в город на автобусе.