Вольный горец

— Говорят, одна моя тётка, очень старая Колюка, рассказывала родне, что как-то давно ветер занёс её в Армавир, и она целую неделю со всеми удобствами прожила на балконе четырехзвездочной гостиницы! — с гордостью объявила Кудрявка.

Но Вольный Ветер захихикал, как маленький:

— Что-то тут не так, поверь, нет — не так! Уж кому, как не мне понимать в гостиничном деле. Какие богатые шторы приходилось выбрасывать на улицу из лучших отелей Лондона, пока я не порвал с дурной кампанией, которая ещё недавно пронеслась над нашими головами… Блюда с какими лакомствами мы опрокидывали в Рио-де-Жанейро! И потому я совершенно точно могу тебе сказать, что четырезвездочной гостиницы в Армавире просто не может быть…

Но тут он вдруг споткнулся на полуслове:

— Хотя… впрочем…

— Что — хотя? — нетерпеливо спросила Кудрявка. — Что — впрочем?

— Я подумал, что только в Армавире и могли неделю не убирать в номерах. Иначе твоя тётка тут же бы вылетела с балкона!

— Из отеля, — поправила Кудрявка.

— Хорошо, что ты так быстро всё схватываешь! — одобрил Вольный Ветер. — Ну, точно, как мы — прямо на лету!

— Один разочек я ведь уже пролетела! — охотно согласилась Кудрявка.

— Будь по-твоему! — охотно согласился ветер. — Тётка вылетела бы из отеля — как миленькая!

Но Кудрявку, видно, задело и это грубое «вылетела», и даже якобы ласковое «как миленькая».

— А сколько же звёздочек в этой твоей гостинице под старым камнем? — решила она отыграться.

Но Вольный Ветер поправил её:

— Ты хотела сказать: под Крепким Камнем?

— Извини, если твоего друга я невольно обидела…

Но ветер и тут не дал ей спуску:

— Ты хотела сказать нашего друга?

— Хорошо, нашего, — согласилась Кудрявка. — Но ты мне не ответил про звёздочки… Сколько их может быть в этом отеле «У Крепкого Камня»?

Но Вольный Ветер будто готов был к этому вопросу.

— Семь! — ответил он тут же. — Ровно семь. У старого моего друга отель семизвездочный.

— Почему ты так решил?

— А погляди-ка на небо! — радостно зашелестел Вольный Ветер. — Пока мы с тобой тут о себе друг дружке рассказывали, опустилась ночь, погода хорошая, и звёзды видать прекрасно… Видишь почти над нашими головами висит такой ковшик из ярких звездочек? Называется это созвездие Большая Медведица. А посчитай, сколько в нём звездочек?

— Ты, наверное, забыл, что я не умею считать, — печально произнесла Кудрявка, и он отозвался виновато:

— Ах, да! Прости.

— Это ты проносился по классам и рвал учебники…

— Учебники я не рвал! — возмущённо возразил Вольный Ветер. — Другое дело, что на меня это сваливали — такое бывало часто.

— А если бы я попала хоть в какой-нибудь класс, я бы там хоть на целый год задержалась!

— А, может, — на два? — рассмеялся ветер.

— Да хоть на три!

— Такое бывает и совсем редко, — посерьёзнел Ветер. — Тех, кто в классе остаётся на второй год зовут второгодниками, о таких я слышал, и даже многих знал лично: такие ребята всегда — наши первые помощники. Но чтобы говорили о третьегодниках…

— Зато бы я столько знала! — мечтательно проговорила Кудрявка.

— Ты это так горячо говоришь, — посочувствовал Вольный Ветер. — Ну, хочешь, я закину тебя в какой-нибудь школьный двор?

— Нет! — закричала Кудрявка. — Нет! Ни за что!

И хоть голосок у неё был совсем тоненький, Ветер проворчал:

— Напугала!..

— Это ты меня напугал!

— Я?!

— А кто хотел отнести меня в школьный двор? — стала выговаривать ему Кудрявка. — Пусть мне неизвестно многое другое, но это я хорошо знаю: для перекати-поля нет ничего страшней, чем туда попасть.

— Станут придираться, а то и сразу по шее дадут? — посочувствовал Вольный Ветер. — Начнётся эта не очень добрая игра: кто на новенького?

— Ах, если бы только это! — воскликнула Кудрявка. — С нами всё куда хуже.

Я даже знаю, как называется эта игра, когда они ногами бьют по шарам перекати-поля: фанбол!

— Ох, и тёмная ты, и правда, — дружелюбно посочувствовал Вольный Ветер. — Как в холодной Сибири, откуда я родом, говорят: тайга глухая. Ты всё перепутала. Игра называется футбол. А фанбол — это, пожалуй, ещё страшней, мне приходилось их видеть, фанов. Там не только — ногами, там ты можешь получить палкой по голове… придётся тебе остаться без среднего образования, эх! Единственная надежда — это посмотреть мир и хоть что-то понять, чему-то научиться…

— Почему-то мне всё ясней становится, что я должна это сделать, — тихонько, словно сама себе, проговорила Кудрявка.

И Вольный Ветер тоже будто сам себе повторил:

— Нет-нет, слишком большая ответственность. Слишком!

— А скажи мне, — робко начала Кудрявка. — В этой шайке… В дурной компании, как ты сказал. Все-все ветры — злые? Все-превсе?!

Но он как будто не слышал её: может, снова что-то в уме прикидывал?

— Нет-нет! — наконец, пробормотал. — И правда, слишком большая!

Но Кудрявка, пожалуй, кое о чем уже догадалась:

— А что нам остаётся, скажи? Если у нас такой корень, который не может нас удержать на месте. Был бы он крепкий, как у солодки, разве кто-нибудь называл бы нас перекати-поле?