Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Полки усеяны разными книгами. Однажды я взял какую-то из них полистать. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что это не книга, а цельная пластиковая коробка без всяких страниц. Фальшивка, подделка, эрзац.

Мы дожили до времени, когда книги перестали быть предметом чтения.

Они превратились просто в деталь интерьера.

Профессор Тан встречает нас у ворот Южно-Китайского технологического университета. Предлагает пообщаться у него дома. Мы спрашиваем, насколько это удобно.

— Удобно, удобно! — восклицает он.

Я помогаю ему сесть в машину.

Территория кампуса необъятна. Петляем по узким аллеям. Вокруг заросли китайского багрянника, эвкалипты, акации, манго, сосны, пальмы.

Дверь в квартиру нам открывает его супруга.

— Заходите, пожалуйста, — говорит она по-русски почти без акцента.

Квартира профессора чиста и опрятна, что удивительно для университетского общежития.

Даже с налётом шика.

Современная мебель. Кожаные диваны с узорами позолотой.

На стеклянных полках шкафов — фарфоровые статуэтки.

Я с благоговением смотрю на профессора. Я знаю, что он один из самых известных в Китае переводчиков русской литературы. Я благодарен ему за то, что он познакомил китайцев с культурой моей родной страны, поэтому я улыбаюсь, говорю тихо, передвигаюсь по квартире неспешно и аккуратно сажусь на край стула.

Профессор достает стопку карточек с библиографическими описаниями своих публикаций.

Приносит сами книги.

Кладёт на стол связку бананов.

Его жена наливает нам чай.

Профессор начинает рассказ.

Он глух на одно ухо, это единственное, что говорит о его возрасте.

Профессор подвижен и бодр. Весело смотрит на меня сквозь стёкла больших очков.

И смеётся.

Всё время смеётся.

Заливисто и задорно, словно малыш.

Сейчас мне уже восемьдесят шесть лет. Я родился в семье помещика, но изменил своей семье и пошёл доро́гой революции. Вопрос революции очень сложный, понимаете ли. Я верил в коммунизм и социализм. Я родился в провинции Цзянсу, но ушёл из семьи и поехал учиться в Пекин. В партию меня, правда, не приняли из-за происхождения. Отец сидел в тюрьме несколько лет, но его не расстреляли, в конце концов выпустили. Он же был тогда единственным человеком с высшим образованием в нашей деревне и после «культурной революции» стал учителем молодых работников района. Они вместе строили в деревнях так называемую сельскую промышленность, разные фабрики и заводы, их завод по производству стали теперь одно из знаменитых предприятий Китая. А первым директором этого предприятия стал первый ученик моего отца. Отец умер в 1985 году, ему было восемьдесят пять лет.

Нас в семье было четверо детей. Но только я учился в университете. Русского имени у меня нет. Я китаец, не хотел иметь русское имя. (Смеётся.) А у моей жены есть. Её зовут Люся. Меня зовут профессор Тан.

После освобождения Китай очень уважал Советский Союз. В это послереволюционное время нам было очень трудно, понимаете ли. Тогда мы вели войну против американцев на острове Корея. Только советские товарищи оказывали нам помощь.

Я начал учиться русскому языку в Пекинском педагогическом университете после освобождения Китая в 1949 году.

Профессор Тан

Тогда я учился у профессора Анны Лю, она была русская, но вышла замуж за китайца. В то время ей было уже больше семидесяти лет, она была доктором наук ещё Петербургского университета.