Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Дети всё время во что-нибудь играют. Тёща, например, днями напролет сражается в мацзян. Другие рубятся в компьютерные игры. Но детские игры бывают жестокими. Дети могут замучить кошку или оторвать лапки лягушке.

В данном случае такой лягушкой оказался Голова-Молоток.

Профессор Олег [5]

Я встретился с профессором Олегом в клубе преподавателей университета Хуаши. Перед этим долго, почти два месяца, не мог договориться с ним о встрече. Ему постоянно нездоровилось.

Впервые я увидел его, когда пожилые преподаватели русского языка, бывшие товарищи нашего ректора, приехали на обед к нам в университет. Олег выделялся из остальных своей беглой и быстрой русской речью. Был моложе всех на несколько лет и казался живее. Ещё за обедом стал рассказывать про свою жизнь. Я подумал, что непременно встречусь с ним ещё раз и поговорю.

Мне уже 81 год. Бог уже зовёт. Знаете, уже одной ногой стою в могиле, как говорится в нашей китайской пословице.

Пятнадцать лет назад я вышел на пенсию. Пенсия очень хорошая. У меня своя квартира здесь в университете. Чтобы её получить в собственность, нужно было заплатить очень маленькую сумму денег. Всего пятнадцать тысяч юаней. Почти бесплатно. Все пенсионеры живут именно так. Поэтому мы очень рады. Радости нет конца, знаете ли! Я получаю в месяц пенсию двенадцать тысяч юаней (около двух тысяч долларов. — И. Ф.) Это уже немаленькая сумма. Дети каждый месяц предлагают деньги. Но мы отказываемся от них: «Не надо! Достаточно!». Правда? Двенадцать тысяч достаточно, чтобы жить богатой жизнью. Как говорится по-русски, живём на широкую ногу. Правда, наша провинция Гуандун самая богатая. Приморская. Со мной вместе учился один студент, который потом работал в Гуансийском педагогическом университете. Тоже стал профессором. Тоже вышел на пенсию. И получает в два раза меньше меня, всего шесть тысяч.

Я работал деканом в этом университете. Немало русских работало именно на нашем факультете. И с Украины, и из России. Но все они говорили, что мы зарабатываем куда больше, чем русские профессора. У нас на факультете математики работает очень известный профессор из Дальневосточного университета, известный не только в России, но и во всём мире. Он здесь живёт уже больше пяти лет, вместе со своей супругой. Она врач. Я иногда встречаю его, гуляя по аллее. Он тоже подтверждал это.

Профессор Олег

Факультет русского языка появился здесь очень давно, в первые годы после освобождения. Тогда требовалось большое число людей, знающих русский язык, особенно были нужны переводчики. Я поступил в этот институт в 1953 году. Приехал из Мэйсянь, это четыреста километров отсюда, даже больше. Это родина маршала Е Цзяньина. У нас говорят на языке хакка. Он ближе к мандаринскому диалекту, чем кантонский. Мы, хакка, не местные, а переселенцы, потомки тех, кто давно переселился с севера или запада Китая сюда, из-за войн или природных стихий — наводнений или, наоборот, засух — давным-давно, больше двух тысяч лет назад. В древние времена здесь жили только местные. Но во время династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. — И. Ф.) сюда прислали солдат и завоевали эти территории. Потом солдаты остались, здесь женились, здесь стали жить. Потомков их становилось всё больше и больше. Это нынешние кантонцы. Первые хакка тоже в то время начали переселяться в эти места. Это были преступники, сосланные сюда. Их ссылали, как декабристов в Сибирь. И кантонцы, и хакка — ханьцы. Мы отличаемся только языками, потому что наши предки происходили из разных районов севера и запада страны. Китай был долго раздроблен, знаете ли. В нём было множество княжеств, в которых использовали свои языки. Люди понимали друг друга, но у них были свои языки и свои боги. Так было вплоть до династии Цинь (221 г. до н. э. — 206 г. до н. э. — И. Ф.), которая объединила страну и основала империю. Только тогда мы стали писать на одном языке. Поэтому мы, китайцы, гордимся тем, что до сих пор, спустя больше чем две тысячи лет, пользуемся теми же словами, терминами, пословицами, что и наши предшественники. Мы можем читать документы, которые были написаны две тысячи лет назад.