Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Умберто Эко писал, что, читая о чужих жизнях, ты проживаешь их вместе с героями. Живёшь множеством жизней. Тем самым продлеваешь свою.

Но вряд ли этот ответ устроил бы тёщу.

Профессор Юра [7]

Я хотел поговорить с первой преподавательницей профессора Николая, той самой полурусской-полукитаянкой, о которой он рассказывал. Но она недавно перенесла тяжелую операцию, сказала, что ей сложно долго общаться, да и вообще нечего о себе рассказать. Потом я вспомнил, что в прошлом году на юбилее Гуанвая познакомился с одной старой преподавательницей, очень маленькой и очень худой, с белыми волосами. Наверное, самой старой из присутствовавших на банкете. Я не запомнил её имени и поэтому называл её Пушинкой. Просто Пушинкой.

Я попытался дозвониться Пушинке. Безуспешно. Мобильный был недоступен, а к городскому никто не подходил. Пробуя её разыскать, жена позвонила своей бывшей преподавательнице Лилии. Та и посоветовала взять интервью у профессора Юры, назвала его выдающимся преподавателем.

Профессор согласился нас принять у себя дома.

Мы сказали, что приедем после работы, около пяти часов.

Профессор рано ложится спать.

Он попросил приехать пораньше, к четырём.

Мы зашли в университетский магазин за фруктами.

У порога профессорской квартиры стояли в четыре сорок.

Открыв дверь, профессор сразу же отругал нас за опоздание.

Сконфуженные и пристыженные, мы сели на диванчик.

Без лишних размусоливаний профессор начал рассказывать о своей жизни.

Знаете, я уже много лет не говорил по-русски. Почти всё забыл. Я могу говорить по-русски, но обязательно в разговоре буду допускать ошибки. Русский язык очень трудный. Всем известно, он имеет падежи, склонения, виды и так далее.

Раньше у меня было русское имя Юра. Мне уже девяносто лет по китайскому календарю (китайцы считают свой возраст не от даты рождения, а с момента зачатия. — И. Ф.). Я родился в 1927 году. По русскому календарю мне почти девяносто. Я вырос в Ухани, в провинции Хубэй. Моя семья происходит из провинции Цзянсу, из города Нанкин. Семья была не богатой, но и не бедной. Отец был переводчиком английского языка, работал в нефтяной компании. Мать — домохозяйкой. Нас было пятеро детей, кроме меня ещё два брата и две сестры.

Во время войны Ухань оккупировали японцы. Наша семья убежала в тыл, на территорию, контролируемую Гоминьданом. Там ходил в школу. Таких, как я, было много, местные называли нас «школьники-беженцы». Русскому языку я учился в Харбине, в Институте иностранных языков. Институт был создан в 1946 году на основе батальона русского языка при Антияпонском военно-политическом университете. После освобождения, перед созданием Китайской Народной Республики понадобилось большое количество переводчиков русского языка. Тогда политика была такова: всесторонне учиться у Советского Союза. Нужны были люди, знающие русский язык: дикторы, переводчики, преподаватели и т. д., поэтому меня отобрали в Харбинский институт для изучения русского языка. Я тогда жил в Пекине у родственников. Поехал туда, чтобы поступать в Северо-Китайский университет. Учился в школе подготовки кадров. Но ректор Харбинского института специально приехала в Пекин, чтобы набрать будущих студентов. И меня отправили в Харбин.