Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Я повернулся к холодильнику. Не знаю, что пришло мне в голову. Но я явно раскрепостился и обрел естественность. В мозгу что-то замкнуло. Искра ударила в череп. Сложно восстановить ход моих мыслей. Быть может, я решил вернуть воду обратно. Раз ругаются, не буду у них ничего покупать. Так что я элегантно запустил бутылку в холодильник. Но я не учёл несколько факторов. Во-первых, я довольно здоровый. На две головы выше китайца. Во-вторых, довольно сильный. А в-третьих, подслеповат. Ну и вообще холодильник был далеко. Метрах, наверное, в тридцати. И дверца его была закрыта. Бутылка устремилась абсолютно в другую сторону. Со свистом гранаты. Я, гордо выпятив грудь, вышел на улицу. Сделал всего один шаг. Краем глаза увидел страшную картину. В магазине стоит какой-то человек. И бутылка летит ему прямо в лоб. Краем уха услышал чудовищный грохот. Жена закричала:

— Ты что такое вообще творишь?

Я сразу смекнул, что надо быстро делать ноги. Так велит наш многолетний русский опыт.

— Пора тикать, — сказал я.

Но жена продолжала визжать. Мы потеряли драгоценное время. Всего пару секунд — и перед нами нарисовался какой-то мужик. Оказалось, хозяин магазина. Он недвусмысленно нажимал клавиши телефона.

— Звоню в полицию, — хищно оскалился он.

— Зачем сразу в полицию? — заволновалась жена.

Он показал на меня пальцем.

— Иностранец до полусмерти избил человека. Тот на последнем издыхании. Едем в больницу. Надо всё зафиксировать. Внутренние повреждения. Кровоизлияние в мозг.

Жертва тоже стояла рядом. И улыбалась. На лбу парня не было ни малейшего следа. Бутылка всё-таки маленькая. И пластиковая.

Медицина в Китае сто́ит огромных денег. Снимки, анализы, осмотр. Ехать никуда не хотелось. Жена шумела, что это развод. Типа как по телику показывали, когда водитель едет на машине, а на дороге валяется голый мужик. Водитель выходит ему помочь. А тот кричит, что он его сбил и вызывает ментов.

— Тогда звоню в полицию, — снова оскалился хозяин.

Поднёс к уху телефон. В моей голове пронеслись картины из блогов с описанием китайских тюрем — выдолбленная в скале дыра, где по пояс в воде томятся заключённые. Сгрудившись в тесной камере, они насилуют друг друга и поедают бегающих по стенам крыс. Пока жена препиралась с директором, нас окружали всё новые люди. Собралась толпа человек в триста. Толпа напирала. Мы отступили к стене. В толпе я узнавал знакомые лица. В заднем ряду даже узнал студента-журналиста, который у нас дома брал у меня интервью. Раньше он был вежлив и улыбался. Но сейчас на лицах не было улыбок.

Меня сверлили злобные взгляды. Казалось, что толпа готова меня линчевать. Я вспомнил сцену из ролика в «Ютьюбе». Веселый пьяный американец отнимает у молодой китаянки мобильник в вагоне метро. И весь вагон месит его ногами. Он лежит на полу бездыханный в луже крови.

Толпа состояла из студентов. Но во главе были наши знакомые торговцы. Два года мы покупали у них булочки и чай. Жена гладила их детей по головам. Сейчас, однако, маски радушия сползли с их лиц. На этих лицах явно не читалось ни капли уважения к иностранному преподавателю. Торговцы кричали, что жена — собака. Продалась иностранцу. Рядом с хозяином нарисовалась ещё какая-то тётка. Видимо, его жена. Она требовала, чтобы я немедленно извинялся. Я понимал, что виноват. Что, мягко говоря, я очень не прав. Но я не люблю, когда на меня давят. Что уж поделать. Такой у меня характер. И я сделал ещё одну ошибку. Я сказал:

Современное граффити в будке охраны на мосту. Гуанчжоу

— Вы знаете, где я живу. Здесь же, в кампусе. Прямо напротив. Сейчас я иду домой. Если хотите, вызывайте полицию прямо туда.

И я сделал шаг. Всего один шаг.

— Ух, — выдохнула толпа. Тайфуном взметнулась ввысь. И накатилась на меня. Я стоял, как Гулливер, и качался. На мне повисли лилипуты. Нет, меня не били. Но я не мог пошевелиться. Меня держали по рукам и ногам. Я напрягал мускулы и трепыхался, словно рыба на льду. Безрезультатно. Я явно переоценил свои силы.

Хозяин убежал проверять записи камеры видеонаблюдения. Он собирался доказать, что я не случайно попал в парня, а сознательно устроил дебош, якобы расстроился, что нет холодной воды, и собрался разгромить магазин. На мою беду, пострадавший парень оказался не покупателем-студентом, а сотрудником магазина. За главную хозяин оставил свою жену. Моя жена теперь переругивалась с ней. В какой-то момент мне показалось, что про меня забыли. Значит, я уже мог извиниться сам, без давления извне.

— Прости, чувак, — сказал я жертве. — Я запустил бутылку не в тебя, а в холодильник. Не знаю, как она в тебя попала. Я вообще не знаю, кто ты.

Но я не очень хорошо говорю по-китайски. Наверное, я что-то перепутал. Сказал не: «Я не знаю, кто ты», а: «Я знаю, что ты никто». Потому что теперь разозлился этот парень. Он заорал:

— Как это я никто? Я человек!