Володька-Освод

— Черт с ним, с ограждением, — махнул рукой Володька. — Лишь бы винт пер, как надо. А побьется, так не велика беда. Есть чем заменить.

— Переть будет, — согласился мастер. — Вона какой пропеллер размахал. Гляди, не полети!

Володька расхохотался.

Теперь, пролетая мимо тихоходной рыбоохраны на сверкающем алюминиевом рысаке, Володька независимо прикладывал два пальца к козырьку форменной фуражки, инспектор с ласковой ненавистью кивал в ответ.

Близок локоток, да не укусишь, — усмехался Володька.

Конь о четырех ногах, а спотыкается. Спотыкнешься и ты, — молча провожал его глазами рыбнадзор.

Дом Сагин достроил. Купил югославский столовый гарнитур, финский спальный (Люська неделю не выпускала его из кровати — все благодарила), наконец, появился у Сагина и свой «Жигуленок».

Чаша его жизни, казалось, начала переливаться через край.

9

Сытость преобразила Сагина. Походка его стала замедленной, явно просматривался яйцевидный животик. И все же вещей оказалась зоновская наколка на Володькином предплечье — память его ошибочных первоначальных к фарту шагов. «Нет в жизни счастья», — утверждала синяя строчка, мудрость зарешеченного бытия.

Счастье в жизни действительно было неполным, как бы несколько культяпым. Володька обнаружил, что его никто не уважает. Приятельские улыбочки закадычных кентов и компаньонов по рыбе в зачет не шли. Володька нисколько не обманывался их показушной приязнью. Каждый пойманный Сагиным сазан оборачивался недочетом «красненькой» в их кармане. Фарта перестало доставать на всех, и любая случайная ночная встреча на одной из уловистых акдарьинских ям легко могла окраситься кровью. Нет, в почтенье дружков Володька не верил, да и держался от коллег на некотором расстоянии. Но вот вчерашние одноклассники? Те-то чего? Ведь из них тоже никто, почитай, не вышел в большие люди. Петро слесарил, Костя крутил баранку МАЗа, Алик подшивал какие-то бумажки в конторе. Кажется, могли бы относиться с уважением к Володьке. А ведь даже здоровались нехотя, сквозь зубы, явно гребуя удачливым одноклассником. Слесаришка и тот нос воротил. Это было даже и не сказать до чего обидно.

— Завидуют! — фыркала Люська. — Где им до тебя достичь? Так всю жизнь на одной зарплате и прокукуют.

Володька поводил плечом. Что-то было в его жизни не так; какие-то концы с концами не вязались. Он заскучал.

Ну сазаны, ну дом, ну машина. Хорошо, конечно! Хорошо! Деньги есть? Есть. Должность? Есть. Форма есть? Есть. Все есть. Где почет? Раз все есть, так должен быть и почет! Ведь с неба ничего в карман Сатину не свалилось, всего он достиг сам. Так где же все-таки почет?

Почета не было ни капли. Может, дело заключалось в том, что должность мала?

Володька задумался второй раз в жизни. Как быть? Конечно, лезть в большие начальники было самое распоследнее по глупости дело. И причина тут заключалась не в отсутствии способностей. Ума у Володьки хватило бы на трех начальников плюс полдюжины заместителей. Но кидать на ветер, уступать неизвестно кому такое денежное место, каким он владел, — это надо было совсем рехнуться. Ни одна должность на свете не сулила Володьке таких заработков, хотя бы и министерская. Кроме того, лезть на вид с прорехой в биографии? Случись где зарапортоваться, и сомнительное прошлое разом припомнят. Карабкаться в гору с ядром на ноге? Спаси нас грешных и сохрани.

Впереди слабо брезжил иной путь. Для почета вовсе не обязательно самому ходить в тузах, вполне достаточно попасть с большими людьми в приятельство, стать на короткую ногу. А там кому какое дело, что у тебя за чин, коли посреди улицы, на виду у всех с тобой за руку здоровается один из хозяев города?! Стало быть, заслужил, раз не брезгуют! Тут и любому прохожему-проезжему станет ясно, что Володька человек не простой. Вот он и почет — наше вам. Только как же добиться?

Сагин поразмыслил, поразмыслил и хлопнул себя ладонью по начавшему зарастать мясом загривку:

— Эх, конь! И всего делов-то!

Впрочем, справедливости ради надо отметить, что и Люська кой-чего нашептала. Вот баба, так баба! Ни снизу бог не обидел, ни сверху. Без нее, что без рук.

Володька загрузил в багажник «Жигуленка» десяток копченых сазанов, зарядил валютой бумажник и с рассветным солнцем маханул в область. Там, в двухстах, благодаря богу, километрах от Акдарьи, обреталось его непосредственное начальство. Дистанция, отделявшая место Володькиной службы от оперативного руководства, благоприятствовала службе.

Из областной столицы Володька, благоухая ароматами шашлыков и коньяка, вернулся поздно ночью. В его внутреннем кармане, аккуратно сложенная вчетверо, покоилась бумага со служебным номером и печатью. Областной совет Общества спасания на водах обращался в соответствующие инстанции с просьбой о выделении скромного куска бросовой земли на берегу Акдарьи на предмет устройства не просто поста, как было прежде, а стационарного участка ОСВОДа с соответствующим помещением и инвентарем. ОСВОД обязывался всячески благоустроить выделяемую территорию и украсить ее наглядной агитацией.