Вологодские заговорщики

Мужское общество Гаврюшке страх как полюбилось. Дед ему толковал, что вот пойдет на службу — заведет себе друзей среди приказных и сам во благовременье женится на дочке приказного. Но коли они все таковы, как дед, — купцы лучше, с купцами веселее! Вон как красиво расселись за столом — все дородные, плечистые, белозубые, пышнобородые, в нарядных полосатых зипунах — кафтаны скинуты, потому что горница жарко натоплена.

А на Москве-то все мерзли, дрова берегли…

Первым о Гаврюшке вспомнил Кузьма Петрович.

— А что, братцы, нет ли у кого на примете места для отрока? — спросил он. — По всему выходит, что Гаврюша должен стать кормильцем.

— В приказную избу бы, — высказал пожелание Деревнин. — Отрок у меня грамоте знает, читает бойко, писать обучен.

Купцы посовещались — куда бы пристроить. Внутри стоявшего над рекой Насон-города были места, где мог бы пригодиться знающий грамоте отрок: в съезжей избе кто-то должен писаниной заниматься, в дьячьей избе при избе воеводской — также. Имелась еще писчая избушка, в которой сидели площадные подьячие; на Москве они околачивались в Кремле на ивановской площади, а тут имели свою крышу над головой. В тюрьме вроде бы писарь не требовался. При восьми амбарах, государевых житницах, наверняка бумажными делами ведали свои люди. Неподалеку от Пятницких ворот в губной избе сидели губные старосты, ведающие всякими безобразиями, воровством, грабежами, убийствами. И рядом были еще две избы — казенная и таможенная.

Купцы все эти места перебрали, и стоило кому заикнуться о казенной избе, вроде там место освободилось, тут же выяснялось, что место держат для кого-то из своих.

— В Насон-город не так просто пробиться, — ответил Рыбников. — Разве что пристроиться к площадным подьячим, но от них денег не жди, только науку — выучат, как кляузы писать. Отец Амвросий, что присоветуешь?

— Покажись-ка, отрок, — велел батюшка.

Гаврюшка вышел из уголка, где смиренно сидел, и встал перед священником.

— Молитвы знает, — торопливо добавил Деревнин. — Сам обучал. Псалмы хорошо вычитывает…

— Лет ему сколько?

— Тринадцать, четырнадцатый пошел. Да Господи! Скоро ж ему четырнадцать стукнет! Его на Гавриила-архангела крестили! — вспомнил Иван Андреевич.

— Вот и славно. Ну, что иерей Божий может присоветовать? В пономари, — сказал батюшка. — Пусть Богу послужит, а там, глядишь, другое место ему выйдет. Я узнаю и своего Насонка пришлю сказать. Другого ничего вроде и нет…

На том и порешили.

Гаврюшка и рад бы возразить, но как перечить старшим?

Беда была в том, что он плохо знал церковную службу. Конечно, и мать его водила, и тетка Авдотья, и дед приказывал себя сопровождать, но все это случалось редко — боялись москвичи лишний раз нос на улицу высунуть. У князей и бояр — домовые церкви либо выстроены переходы, чтобы, почти наружу не выходя, со своего двора до самого ближнего храма добежать. Богатый человек может и домой попа зазвать — отслужить молебен, может и не то что крестовую палату — домовую церковь у себя завести. А отставной подьячий, что каждой полушке счет ведет, — не может.

Так что молитвы из Молитвослова Гаврюшка знал, многие даже назубок, и все псалмы не по одному разу прочитал, и Четьи-минеи — когда дед приказывал, а о службе имел смутное понятие…

Пришли еще гости, сели за стол, начался пир. Деревнин забеспокоился — как там дочки и внучки? Кузьма Петрович сказал: им кушанье наверх понесут. И вскоре старый подьячий с отвычки захмелел. Его, посмеиваясь, разули и уложили на лавку, Гаврюшке дали войлок — постелить на пол. Укрыли москвичей их же собственными шубами. Было жестковато, но Гаврюшка не жаловался — во-первых, тепло, шуба — лишняя, во-вторых, брюхо набито, в-третьих, мысли на грани яви и сна какие-то сладостные: будет служба, будут денежки, будут медовые пряники, будут новые друзья-приятели, с которыми можно обойти весь город, бегать на торг, играть в свайку…

На мечтах о своих будущих победах в свайку Гаврюшка наконец заснул.

На следующий день Анна Тимофеевна спозаранку пошла в Варлаамовский храм Божий и повела туда Авдотью с Настасьей и детей. А что такое богомольный поход? Это не только богослужение, это перед службой и после нее — встречи, разговоры, новости. На сей раз нужно было приискать московским гостям жилье. И жилье нашлось довольно скоро, через два дня, тоже в Верхнем посаде, в Коровиной улице, — хоть и не самое лучшее, одна светлица и еще сени на все немалое семейство, зато свое крылечко, печь годная, хозяева обещались поделиться дровами. Ну да для начала и такое сгодится, тем более что денежки нужно беречь.

Был у деловитой купчихи Анны Тимофеевны и другой замысел — красавиц-дочек Авдотьи показать. Пусть бы по Вологде прошел слух, что две красы писаные приехали. Девицам скоро пятнадцать, пора думать о женихах, а в смутное время молодец-вологжанин — жених завидный, лучше всякого москвича.