Волок

ББЛ напоминал армию: главный штаб / «узлы» / фаланга / бригада / коллектив. Бригады — группы по 25–30 зэка для однотипных работ (подрыв скал, рытье грунта, вырубка леса), и фаланги — несколько бригад на одном отрезке канала для выполнения всех необходимых работ, — формировались администрацией, а трудовые коллективы возникали стихийно, по инициативе узников (к созданию их допускались только «социально близкие» заключенные). Помимо работы, коллектив занимался организацией быта (члены его жили в особом бараке, каждый вносил в общую кассу от 25 до 50 процентов премии) и самовоспитанием, то есть обеспечивал активное участие в занятиях политграмотой и борьбе с вредными привычками (пьянством, карточными играми), а также прививал уважение к лагерному имуществу — в частности, к орудиям труда.

ББЛ стал своего рода испытательным полигоном: здесь совершенствовалась новая система рабского труда — были, например, опробованы так называемые «котлы», то есть зависимость пайка от выполненной нормы, и одновременно осуществлялся эксперимент перековки — первой на свете «попытки перековать человеческий характер при помощи труда».

10. Первый шлюз

Несколько часов сна — шум моря под подушкой и запах ламинарии — и двигаемся дальше.

Девятнадцатый шлюз, зеленый свет. В камеру нужно войти, не задев бортами бетонную стенку. Камера короткая, а тормоза у нас нет — по инерции запросто можем ткнуться носом в противоположные ворота. Тормозим старым ведром на веревке — бросаем его в воду, глушим мотор и тянем за собой наподобие парашюта.

Василий — у руля, Ванька с петлей караулит рым, я колом отталкиваю яхту от бетонной перегородки, балансируя, точно эквилибрист, и пытаясь не касаться мачтой стены.

Рымы — мощные стальные крюки в вертикальных желобах, с адским скрежетом передвигающиеся вверх-вниз, в зависимости от прибывания или убывания воды в шлюзе. Уцепился за рым — и болтаешься в бетонной камере. Надо только суметь накинуть петлю на крюк. Крюков несколько, но Ваня нервничает, промахивается раз, другой, а ворота все ближе… Василий ревет матом, я Ваньке помочь не могу — и так едва не тремся бортом о стену…

Есть! Ворота за нашей спиной медленно закрываются. Пускают воду. Забурлило. Грохот, водоворот (ох и побило бы нас, не попади Ваня петлей на крюк), хоп — и мы уже пятью метрами выше уровня Белого моря. Ворота перед нами открываются. Зеленый свет.

11. У начальника порта

Входим в Морской канал, что соединяет реку Шижню с Белым морем. Рыли его в жидкой, точно мыло, глине, которую потом использовали лагерные прачки.

Пристань беломорского порта. Сопляк в футболке с портретом Че Гевары клянчит рубль на хлеб… Видел бы Че, думаю я.

На небольшом возвышении, среди чахлых берез — деревянный дом с винтовой лестницей, администрация порта. Справа несколько жилых бараков. Они еще, пожалуй, помнят строительство Канала. Меж кривых заборов роются в уличной пыли куры. В тени развалился пес — завидев нас, махнул хвостом, лаять не стал. Услыхав голоса, сгорбившаяся над грядками старуха выпрямилась и, силясь разглядеть нас, приложила к глазам ладонь козырьком. Вот, значит, что осталось от штаба «шижнинского узла». Где-то здесь стояла огромная звезда, приветствовавшая Сталина.

— Один моряк из Ирландии тоже про нее спрашивал, — Михаил Андреевич, начальник порта, с трудом припоминает: — Джимми его, вроде, звали, а может, Джон… В 1989 году проходил здесь на яхте «Грей Гууз». Так сказать, первый иностранец без конвоя, хе-хе.

У Михаила Андреевича в кабинете жарко. Секретарша в платье с потемневшими от пота подмышками одним пальцем выстукивает на машинке наши данные.

— Ну, не совсем, — возражаю я, — первыми были англичане, Томас Соутем и Джон Спарк.

— Какие еще англичане? Откуда они тут взялись?

— Те, которые 29 июня 1566 года прибыли на Соловки. Два дня спустя, получив в монастыре лоцмана и рекомендательные письма от соловецких старцев, двинулись дальше, тем же путем, что и мы… — я показываю на карте, — до Сороки, потом пересели со своего корабля на местные лодки и пошли вверх по реке Выг, не единожды высаживаясь на берег и обходя пороги, до самого Воицкого озера; там снова высадились и, обогнув водопад Падун, перетащили товары и лодки к озеру Выг. Затем направились к Повенцу и по Онежскому озеру к реке Свирь, по Свири — к Ладожскому озеру, и по Ладоге — к устью Волхова, который привел их к самому Новгороду.

— Да-а, молодцы!

— Их описание этого маршрута — первое и пока единственное иностранное свидетельство. Кроме того, практичные англичане уже тогда заметили, что кабы не препятствия в виде скалистых порогов и мелей между Сорокой и Повенцом, путь из Архангельска в Новгород через Обонежье был бы самым коротким и удобным.

— Так они первые придумали канал?

— Похоже на то…

12. А где звезда?

Оказывается, этот ирландец показывал Михаилу Андреевичу английское издание «Беломорско-Балтийского Канала им. Сталина» с фотографией звезды на девятнадцатом шлюзе. Начальник потом расспрашивал местных мужиков, куда она подевалась, но никто не знает.