Волослав

– Это мои заметки. Я вёл их, когда Даал обучал меня. Тут собрано всё самое главное и ничего лишнего. Многие труды слишком объёмны, а объём в них бесполезен. Я выписывал лишь самое главное. Считай это подробным конспектом с моими комментариями.

– Но он же на старославянском. – ужаснулся Кир, открыв книгу.

– Верно. Я решил не нагружать тебя множеством книг, как Даал нагружал меня. Я считаю это лишним.

– Но он на старославянском!

– Если ты действительно замотивирован, как это показываешь, ты переведёшь мои записи. И параллельно тщательно изучишь.

Кирилл слегка поник. Перевод огромной книги его не радовал. Мало того, что талмуд состоял из тысячи страниц, так ещё и почерк юного Волослава был мелкий и компактный. А листы чуть меньше формата «А3».

– Кроме того, твоя мать против нашего общения. А лично я советую тебе с ней отношения не портить. Особенно когда речь идёт об чужом, полном подозрительных странностей человеке вроде меня. Практиковать будешь исключительно со мной. Дома самостоятельно не пытайся.

Если совсем будет непонятно о чём идёт речь в записях, звони.

Волослав долго наставлял Кириллу о важности общения с матерью. И это неудивительно. Волослав свою мать любил и скучал по ней. Помнил он её хорошо. Как хорошее, так и плохое.

Через некоторое время в кухню пролезла довольная, полная сил мордашка домового.

Проснувшийся Платон светился от счастья. Волослав был уверен, что теперь он даст Марго выспаться.

– Ну что, понравилось? – спросил Волослав.

В ответ домовой покраснел (прям под шерстью) и прыгнул к плите изображая из себя заботливую хозяйку.

Солнце скромно скрывалось за деревьями. В кухню зашёл Гердон, который как показалось Волославу полностью восстановился после стычки с нежитью. Стоит отметить, что сам по себе островитянин был общителен и с ним было приятно поговорить, но первым он никогда разговор не начинал. Вот и сейчас он пришёл и скромно стал возле стены скрестив руки на груди.

Он внимательно наблюдал за Волославом, который наставлял Кирилла, листал талмуд, что-то показывая. Гердон стоял так пока Платон не позвал за накрытый стол.

Однако отведать сей ужин не удалось никому.

ГЛАВА XXII: ВКУС КРОВИ. НАКОНЕЦ-ТО...

Прохладный августовский вечер наступил неожиданно. Солнце давно скрылось за деревьями. Кирилл даже не понял, что уже давно стемнело. Волослав этот момент тоже пропустил, он был слишком увлечён наставлением о работе с талмудом. Когда в окна засветили фары школьник понял, что в поместье несётся его мать. Убеждённый в том, что будет скандал Кирилл бросился встречать мать. Двигатель чёрного внедорожника ревел. Выбежав Кир увидел столб пыли сопровождающий автомобиль матери. Когда машина остановилась желтый фонарь на фасаде здания освещал лишь пыль, окутавшую транспортное средство. Кирилл услышал, как открывается и захлопывается дверь. Сначала одна, а потом через некоторое время другая. Ожидая увидеть маму с каким-нибудь из её оперов, Кирилл приготовился к взбучке. Сначала из пыли в панике вылетел маленький домовой с чёрной как уголь взъерошенной шерстью. Он прыгал и пытался что-то сказать.

– Волослааав!!! – послышался крик матери.

Волослав вырос над Кириллом. Из поместья выбежали все. Марго Гердон и домовой стояли за спиной Волослава.

Из пыли показалась Екатерина Константиновна. На её плечах висела Полина. Мать тащила дочь, которая едва подавала признаки жизни. Волослав с Кириллом бросились к ним. Глаза девушки были полны страха. Слёзы лились рекой. На ногах она самостоятельно стоять не могла.

Волослав отобрал девушку у матери и начал осматривать. Осмотрев её с ног до головы приемник Даала ощупал и схватился за нечто незримое на её шее. Волослав сорвал ошейник с хрупкой шеи. Разрыв ошейника сопровождался неприятной тусклой синей вспышкой.

– Кир, завари сестре чая! – громко грубоватым голосом рявкнул Волослав.

Кирилл понёсся на кухню и принёс кружку чая. Выходя с кружкой на крыльцо, школьник открыл зубами пузырёк данный Волославом и капнул туда чёрного концентрата. Волослав был удовлетворён, что Кириллу не пришлось об этом говорить. Сообразительность ученика радовала тысячелетнего воина. Сам того, не понимая он ассоциировал его с юным собой, а себя с Даалом.

Полина жадно впилась в кружку. Выпив не горячий чай, она вдруг сообразила, что с ней всё в порядке.

Поняв, что девушка пришла в себя Волослав велел рассказать, что случилось. Полина посмотрела на мать, потом на Кирилла. Она оценивала, что именно можно рассказывать. Через секунду к ней в руки запрыгнул домовёнок. А ещё через секунду она увидела Платона.

– Говори, что случилось! – приказала мать.

На Платона Екатерина Константиновна смотрела спокойно. Всё своё удивление она отдала домовёнку, который рыдал над лежащей Полиной у них дома. Её тело сводили судороги.