"Волшебная невидимая нить..." (СИ)

«Готовы вы меня слушать или нет?» — спросил он.

Я кивнул.

«Виконт, так вышло, что мы с вами любим одну женщину, — начал он. — Она не захотела выбирать никого из нас и вернулась в Оперу. И мы оба виноваты в том, что теперь … её чистый, нежный и светлый образ запятнан клеветой. Наша, ваша и моя, поистине преступная беспечность и неосторожность привели к тому, что слухи тянуться за ней шлейфом».

Он говорил негромко, сурово и монотонно, словно забивал гвозди, изредка морщился, видимо рана, которую он сам себе нанёс, беспокоила его гораздо больше, чем он пытался показать.

— Я хотел на ней жениться, — вскричал я. Но он заставил меня замолчать, припечатав:

«Но она от вас ушла, и теперь вынуждена справляться одна с тем, что с ней случилось».

— Чем же вы собираетесь ей помочь, — взъярился во мне злой демон.

«Я напишу для неё оперу. Я создам такую музыку, что блеск её таланта заставит рукоплескать ей весь Париж, вознесёт на недосягаемую высоту и вынудит замолчать злые языки. Известные импресарио будут становиться к ней в очередь, и ей нужен будет совет. Она пока слишком молода. Кроме того, вам нужно будет убедить директоров театра, чтобы опера была поставлена к следующему театральному сезону. Вот, собственно, и всё».

— А где же будете вы, — спросил я. Немного помедлив, он ответил, словно через силу:

«После того, как я напишу оперу, я … вынужден буду покинуть Францию».

— Куда же вы направитесь?

«Пока не знаю. Я оставляю её на ваше попечение,… виконт. Сделайте так, чтобы она не плакала».

Мой титул он произнёс так, словно у него свело губы судорогой.

Он повернулся и направился к выходу.

— Подождите, — воскликнул я. Он остановился, полуобернувшись.

— Вы ведь знали, что я вас не убью, — спросил во мне любопытный мальчишка. И я готов поклясться, что глаза его в прорезях маски насмешливо замерцали:

«Нет, — сказал он, — но я надеялся».

И ушёл. И знаете, дорогая, в этот момент я вдруг понял вас, потому что даже я, ненавидевший его всеми струнами души моей, в этот миг подпал под его очарование. Больше я его не видел. Где-то в середине января я получил по почте письмо, где было всего два слова: «Она готова». Теперь, Кристина, Вы всё знаете и больше можете не удивляться тому, что я так неожиданно согласился представлять Ваши интересы. И тем более можете не испытывать благодарность ко мне за мои действия, поскольку они были следствием заключённого соглашения. Но, видимо, я не выполнил свою часть договора — вы всё-таки плачете.

— Нет, Рауль, нет. Я всё равно буду Вам благодарна.

Поскольку мои слёзы никак не проходили, он проводил меня на квартиру. Вечером он был на спектакле, принёс огромный букет белых лилий и очень ласково и нежно говорил со мной. На следующий день мы расстались добрыми друзьями, не зная, когда предстоит нам следующая встреча. Рассказ его произвёл на меня неизгладимое впечатление. И я подумала, что всё это время, иногда думая и немного сожалея о своём одиночестве, я гневила Бога, поскольку в доброте своей он послал мне не одного ангела-защитника, а сразу двух.

И сейчас, с благоговением целуя два обручальных кольца, сплетённых тонким мастерством ювелира в одно, я благодарю Его за всё, что случилось со мной и готова принять суд Его без страха. Мне осталось выполнить только два обета.

Мой Ангел, я слишком поздно поняла выбор своего сердца, я ошиблась, когда заменила его выбором разума. Может быть, в том была виновата та почти религиозная сила и вера, с которой Ты обращался ко мне в своих страданиях? Когда видел во мне источник жизни своей? Когда молил меня принять тебя таким, каков ты есть, и уделить крупицу любви, которой достоин всякий живущий и особенно тот, кто так много пережил и прочувствовал, кто смог так изменить себя, так покаяться в своих прегрешениях, что сияние души его затмило солнце? Возможно, я испугалась этой силы, с которой должно обращаться только к Богу? Как бессловесное животное бежит от неукротимого лесного пожарища в страхе за свою жизнь, так и я убежала от огня, который опалил меня при первом приближении. Я закрыла лицо своё и отвернулась, не дав пламени возможность показать, что оно может быть укрощено и может быть использовано для тепла и приготовления пищи.

Я не знаю. Человеку свойственно складывать свою вину на других, тем более, если эта вина была не во́льна и вызвана сердечной слепотой и привычкой ставить во главу угла веления разума.