Волшебная палочка госпожи Тендер, или Приключения дорогой редакции

— Давайте-давайте, — директор откидывается на спинку кресла и расправляет полы своего бархатного пиджака. — Что там у вас?

И я, помявшись, излагаю ситуацию. Что если я сейчас не попрошусь в редакторы, или, вернее, не возьму госпожу Тендер на абордаж, начнётся ад. Уже начался. А если возьму…

И я заканчиваю: «Плыви, плыви, спина спасибо скажет».

Директор выстукивает пальцами по столу.

— Значит, вы находитесь в такой же ситуации? — говорит, наконец, он. — Гм. Вам бы хотелось руководить, но в то же время вы не можете отказаться от любимого дела. Ну, барышня, что-то должно стать важнее.

— Легко вам говорить.

— Я свой выбор сделал. Жалею ли я о нём, нет ли — теперь уже поздно. Делайте свой.

Я думаю.

— В первом случае я стану несчастной. Во втором — поступлю эгоистично. К тому же, карьера…

— Вот-вот, — усмехается директор.

И тут вдруг он спрашивает:

— У вас есть мечта? Не знаете? Что за люди пошли — они перестали мечтать! Ну, так знайте: все наши беды — от этого. От того, что у нас нет мечты. Вечно выбираем то, что удобно, выгодно — а потом жалуемся: жизнь не сложилась. А как ей складываться?

— Да ладно вам ворчать, — уныло говорю я. — Без вас тошно. Считайте, что у меня есть мечта. Теперь есть.

— Ну, так и выбирайте то, что к ней ближе. Всегда и во всём нужно выбирать то, что ближе всего к мечте.

— Но…

— В любом случае придётся чем-то жертвовать, — отрезает директор. — Всё настоящее стоит дорого. На то оно и настоящее.

Лицо директора мрачно, говорит он тихо, но уже через мгновение принимает прежний вид.

— Давайте, — говорит, — дальше.

— А? — спохватываюсь я. — Ах, да. Дальше так. Не очень ловко в этом признаваться, но в детстве я мечтала стать дрессировщицей. Вот если ребёнок говорит: «Хочу работать в цирке!» что ему делать?

— Так многие цирковые артисты пришли из самодеятельности. Если дорога человека ведёт в цирк, он может прийти, откуда угодно. Из школьного театра, из какой-нибудь студии, из спорта. Главное — работать. Мы можем дать им манеж, свет, место. Пусть репетируют.

— За деньги?

— За деньги. С деньгами сейчас — сами знаете. Но у цирка есть возможность отправлять артистов на престижные фестивали. Баден-Баден, Италия, Франция. Самый большой фестиваль — в Монте-Карло. Я это о чём? Я объясняю, почему хорошо, когда директором цирка становится профессионал. Он ведь знает, понимает, в отличие от этого «введите», кто может прийти в цирк, а кто нет. В цирке дорога на манеж открыта. Разумеется, для тех, кто хочет достичь каких-то высот. Так что если вы хотите стать артистом, я бы хотел сказать: начинайте! Не бойтесь начинать даже, если ваше желание кажется вам невероятным. Даже, если на вас смотрят, как на сумасшедшего.

На стене висят фотографии: воздушные гимнасты на трапеции. Он и она. А вот гимнаст-одиночка. Чеканный профиль, глаза, фигура — красоты невозможной, фантастической.

— Это я, — прикрывая брюшко пиджаком, признаётся директор цирка, — тысяча, по-моему, девятьсот семьдесят девятый год…

Семьдесят девятый. В то время мне было три года. Родители водили меня в цирк. Может быть, тот номер на трапеции я видела своими собственными глазами.

Прибегает Медведь, тоже требует тигра, и возмущается. Интервью заканчивается через два с половиной часа. С трудом. Потому что представление уже началось и директору пора на манеж.

Спокойствие, дорогая редакция

— К нам в редакцию пришло письмо, — говорит новый редактор, и читает: — «Почему в вашем журнале нет хозяйственной рубрики?»

— Да, почему? — интересуется госпожа Тендер. — Люди просят. Сделайте что-нибудь этакое.

— Что, например? — скисаю я.

Мне этот редактор не нравится.

— Это уж вам решать, что, — говорит издатель. — Что-нибудь вроде «хозяйке на заметку».

— Какой ещё хозяйке? — вскидываюсь я. — У нас журнал для хозяек, что ли? А если у нас огурцы удобрять потребуют?

— Огурцы для школьников — совсем не вредно, — замечает редактор. — Запросто привяжем огурцы к школьной теме.

— Тогда коров доить, — поправляюсь я. — Вот потребуют у нас коров доить — что делать станем?

— А что такое? Это полезное умение, между прочим. И об этом никто не пишет. А мы бы…

— Тогда сталь отливать. Вот, редактор. Представьте, пишет нам пенсионерка Матильда Гедеоновна. Стуло. Почему, спрашивает, вы сталь не отливаете? В моей молодости все мальчики на заводе работали. А? Ну, как вам?

— Отлично! — восклицает госпожа Тендер. — Лена, ну, ты… я не знаю, ты звезда! Ой, спасибо тебе. Я же всю голову сломала, как нам рекламу сталелитейного завода к нашим статьям приспособить! Девочки, завтра едете на завод. У них училище при заводе, а у нас конец учебного года на носу. Отлично, отлично!

Пока я пытаюсь вернуть дар речи, редактор напоминает про хозяйственную рубрику.

— Спокойствие, дорогая редакция, — говорит Медведь. — Делаем новую рубрику: «Дела домашние. Школьнику на заметку».

Тут меня осеняет.

— А вот я, например, не умею гладить брюки. Эээ, то есть, я хочу сказать, это школьники не умеют гладить брюки.

Но поздно. Редакция вытаращивает глаза.

— А я умею… — осторожно хвастается Медведь.

— И я, — говорит редактор.