Волшебник на пути. Последний путь чародея

Из зарослей выскочило что–то розовое и округлое. Алеа отпрыгнула в сторону, рефлекторно разворачивая остриё копья. Свинья завизжала от ярости и повернулась броситься на неё, но тут в бок животного вонзилась стрела, и оно споткнулось, а затем упало. Алеа отвернулась и предоставила Солютре прикончить зверя.

— Сегодня мы хорошо поедим, — порадовалась женщина.

Алеа снова повернулась к ней и увидела, как та прячет нож в ножны, тогда как один юноша связал свинье ноги и просунул меж них копьё нести тушу. Солютра обследовала живот свиньи.

— Все верно, свиноматка, но не кормящая. Очень жаль — нам не помешало бы ещё несколько поросят в загоне.

— Как… как свиньи очутились в городе? — спросила недоумевая Алеа.

— Предки говорят, будто некоторые взяли за моду держать их дома в качестве любимцев, — рассказала ей Солютра, — особую породу, этаких симпатичных малюток, которые никогда сильно не обрастали щетиной и не вырастали выше, чем до колена. Когда наступил крах, они принялись разбегаться и с течением поколений вернулись к виду средней дикой свиньи.

Алеа посмотрела на тушу, покачивающуюся между плечами юноши и девушки.

— И впрямь не очень–то похожа на домашнего любимца.

— Так же как и мы, — хмыкнула Солютра.

* * *

Когда солнце опустилось ниже самых высоких зданий, они тронулись в обратный путь. У каждого строения, мимо которого они проходили, окна двух нижних этажей были заколочены досками, даже если у более высоких отсутствовали стекла. А двери были прочными и запертыми. Алеа гадала, почему.

Они прошли через развалины нескольких жилмассивов, когда она выяснила, в чем тут дело. Смеясь и болтая, охотники шли по широкой улице, обходя проржавевшие остовы машин и груды обвалившегося кирпича и камня, когда услышали глухой, замогильный звук. И мгновенно застыли. Звук раздался вновь, и Лонгшанкс напряжённо прошептал:

— Солютра, послушай мысли. Они на миг умолкли. А затем:

— Ястребы! — прошипела Солютра.

15

Вся охотничья партия на мгновенье застыла. Носильщики положили свинью и взялись за луки. Остальные тоже вставили стрелы в тетивы или вложили камешки в пращи. Копьеносцы взяли своё оружие наперевес.

Сбивало с толку полное отсутствие кого–либо в поле зрения. Столь же бесшумно, как обучившие их призраки предков, отряд проскользнул по разбитой мостовой и завернул за угол. У одной из дверей столпилась дюжина личностей, очень сильно походивших на членов их отряда, но с зачёсанными кверху и собранными в гребни волосами. Двое из их числа упорно колотили по двери своими тяжёлыми топорами.

— Вороны! — выкрикнул один из них.

Ребята с топорами обернулись, и инструменты у них в руках внезапно стали оружием. Другие выхватили луки. У одного–двух даже имелись мечи.

— Что это вы делаете, залезли на наш клин? — заорал, двигаясь к ним широким шагом, Лонгшанкс. — Пытаясь вломиться в одно из наших зданий! Разве мы прокрадываемся в ваши переулки? Пытаемся прорубить ваши двери?

— Да! — крикнул приземистый, широкоплечий мужчина, сплошь покрытый мускулами. Он вперевалку протопал вперёд, агрессивно наклонив голову. — И поэтому мы пришли помаршировать по вашим бульварам, прямо и открыто, красться — это не для нас! И что такого, если мы пройдёмся здесь? Что такого драгоценного вы держите взаперти?

— Золото и бриллианты! Серебряные подсвечники и тарелки! — похвастался Лонгшанкс, подходя ближе с выставленным перед собой мечом. — Но вы их не получите, ни унции! Они наши и только наши!

— Ты хочешь сказать, существуют только в вашем воображении! — заухал широкоплечий. — Если у вас столько драгоценностей, то откройте дверь и покажите!

— Если б я открывал свою дверь так же часто, как ты — свой рот, то вполне мог бы выбросить её, так как она б никогда не закрывалась!

На глазах опешивших Гара, Алеа, Блейза и Майры два отряда выкрикивали друг другу оскорбления, Вороны — подступая потихоньку все ближе, а Ястребы — отступая шаг за шагом, пока наконец, изрядно порычав и поразмахивав оружием, Ястребы не убрались восвояси, перейдя через бульвар и скрывшись в зарослях, бывших, надо полагать, их собственным парком.

— Ну, вот потому–то мы и патрулируем каждый день границы, — объяснила Алеа Солютра. — Если б мы позволили им забраться в то здание, то вышибить их оттуда стоило бы немало крови и жизней.

Алеа было совершенно ясно, что лишь удача привела отряд как раз вовремя для предотвращения такого оборота дел.

— Неужели вы не боялись, что они могут открыть стрельбу?

— Вздумай они стрелять, мы б их тоже утыкали стрелами, — мрачно ответила Солютра. — Время от времени мы обнаруживаем открытое таким вот образом здание, и тогда сидим в засаде и ждём, пока они не выйдут обратно. Если их уже нет, мы отслеживаем путь вторгшихся до их границы и оставляем им знак, уведомляя, что мы знаем об их фокусах.

— А что если они выйдут, когда вы сидите в засаде? — спросила обеспокоенная услышанным Майра.

— Тогда мы дерёмся, — похвасталась Солютра, — пока взломщики не убегут, как положено таким трусам как они, точь–в–точь как сегодня!

Алеа не видела никакого бегства, но не видела также и никакой пролитой крови.