Волшебник на пути. Последний путь чародея

А это было именно вторжение, так как Алеа почувствовала, как разум Гвендайлон сливается с её собственным, читая историю её жизни — страданий из–за бросившего её возлюбленного, горя из–за смерти родителей, ужаса и ярости из–за обращения с ней соседей, которым судья отдал её в рабство, страха и паники при бегстве от них, её насторожённости, по отношению к подружившемуся с ней молодому великану, насторожённости которая постепенно убывала во время пяти совместных путешествий, когда Алеа снова научилась доверять, но никогда полностью, никогда без страха быть преданной, даже хотя он стойко переносил её вспышки и терпеливо и разумно отвечал на её нападки и наскоки…

А затем полный жизни взгляд угас, и Алеа снова видела перед собой лишь слезящиеся старые глаза умирающей женщины — и только её цветущая улыбка согревала Алеа, как раз когда леди Гвендайлон произнесла:

— Рада, что мой сын нашёл столь хорошую спутницу — и благодарю тебя за спасение его жизни.

— Он отблагодарил меня спасая мою, — заверила Алеа с недоумением, почему её волнуют чувства этой незнакомой женщины.

Леди Гвендайлон повернулась к мужу; пальцы её дёрнулись в нетерпеливом жесте.

— Выйдите, выйдите оба, мужчины. Мы должны по говорить о женских делах.

В душе Алеа вспыхнуло неудовольствие из–за перспективы остаться наедине с этой чужой женщиной столь скоро после знакомства — но Гвендайлон снова обратила взгляд к Алеа, и та поняла: эта женщина кто угодно, только не чужая.

Род со вздохом обошёл постель, поманив за собой Магнуса.

— Идём, сынок. Бывает, когда с твоей матерью можно спорить, но не сейчас.

— Но… но она же… — Магнус не мог заставить себя произнести слово «слабая».

— Для сего я найду довольно сил, — заверила его Гвен, и голос её снова сделался сильным. — Иди и расскажи отцу, чему ты научился.

Магнус обеспокоенно повернулся к Алеа.

— Если возникнет хоть малейшая надобность…

— Я тотчас же тебя позову, — пообещала Алеа. — Не забывай, я обучалась медицине в трёх различных культурах. Доверься мне, Гар.

— Доверюсь. — Он крепко сжал ей руку.

Она чуть не отпрянула, поскольку он, казалось, не просто поручал ей заботы о тяжело больной — но твёрдо удержалась на месте и даже сумела улыбнуться, глядя ему в плаза. А затем отец взял его за локоть и вывел из спальни. Она посмотрела им вслед, дивясь тому, что такой дряхлый старик мог породить сына на полтора фута выше него. Конечно он и сам некогда был на несколько дюймов повыше, а Гар возвышался и над братьями.

— Гар? — спросила старая женщина.

Алеа снова повернулась к ней, испытывая чувство вины за то, что позволила себе отвлечься.

— Так он себя называет, когда высаживается на какой–то планете — Гар Пайк. Зваться так он начал, чтобы запутать шпионов, своих прежних коллег.

— Да, ПОИСКа.[21] — Улыбка Гвен, казалось, снова обняла её. — Рада, что он покинул организацию своего отца, хотя я могла бы пожелать, дабы он остался дома. Однако, тогда он бы не повстречал тебя, и поэтому хорошо, что он уехал,

— Да не такая уж я и особенная, — возразила Алеа, но уселась на освобождённый Гаром стул.

— Для него — особенная, — заверила её Гвен. — Скажи, как его душа?

Алеа уставилась на неё, пригвождённая к месту этим вопросом — и его смыслом. Она ведь ему только друг! Что там ей известно о душе Магнуса?

Однако она не могла сказать такого умирающей матери. И вместо этого ответила, тщательно подбирая слова.

— Я могу лишь догадываться, миледи, так как он едва ли тот, у кого душа нараспашку.

— Он был таким до того, как уехал отсюда, — печально промолвила Гвен, — но даже в те немногие часы перед тем как отбыть к звёздам, он стал… очень замкнутым.

Алеа нахмурясь подалась вперёд.

— Что с ним случилось, миледи?

— Ты должна услышать сие от него, — вздохнула его мать, — ибо я не могу обмануть его доверия.

— Думаю, я кое–что знаю об этом деле, — сказала Алеа, — и оно связано с той ведьмой внизу.

Гвен улыбнулась, слегка позабавленная её словами; это, казалось, потребовало большого усилия.

— В сём доме все женщины ведьмы, Алеа, по крайней мере по местному обычаю.

— Это так у вас в народе называют эсперов? Гар мне кое–что рассказывал об этом — едва ли удивительно, для людей, которые не понимают, как это можно летать на метле или читать чьи–то мысли. Однако, я‑то говорю об Алуэтте.

— Не вини её за красоту, — попросила Гвен, все с той же мягкой вымученной улыбкой. — Она ныне не та, коей была тогда — убийцей по имени Финистер. Я многое узнала о её душе за несколько дней, когда приложила много сил дабы показать, ей как исковеркали её жизнь ложью.

— Я постараюсь простить её, — холодно пообещала Алеа, — как простил Гар — хотя в душе он, думаю, не извинил её.

— Он и не может, пока душа его не исцелится, — печально произнесла Гвен. — И о сём должна позаботиться ты, девушка, ибо у меня больше нет сил.

Алеа уловила невысказанное старой женщиной — что её больше не будет здесь, дабы заняться этим.

— Я не могу закончить за вас вашу работу, миледи.