Волшебник в Бедламе

— Смерть! — выругался Юг, схватив его за руку, а отец Флешье поддержал его:

— На этот посох наложено проклятие, друг Дюлэн.

Дирк поднял голову и посмотрел в глаза священника.

— Я не… верю… в проклятия.

— А в это — поверь, — посоветовал священник. — Тот, кто попытается взять посох Де Када — и кто попробует соединить эти разломанные половинки — умрет.

Он поднял руку, предупреждая возражения Дирка.

— Это не праздная угроза, друг мой. За минувшие века это случилось трижды. Три раза люди, делавшие это, считавшие, что они достойны взять посох Де Када и возглавить нас, пробовали это сделать, и три раза их поражало на месте ударом молнии.

Дирк хотел было язвительно ответить, но ответ почему-то застрял.

— Он — смерть, — согласился нахмурившийся Юг.

И Дирк вспомнил, что, если даже он и не верил в проклятия, то люди верили. Если он хотел оставаться и дальше с ними в хороших отношениях, то ему придется соблюдать их табу. Рот его растянулся в тонкую прямую черточку, он закрыл глаза и кивнул.

— Не беспокойтесь, я не прикоснусь к ним.

Затем он нагнулся повнимательнее рассмотреть рваные концы посоха. Крошечный отблеск золота, и еще один, и еще… Он пригляделся к другому разлому, увидел схожие металлические отблески, размещенные равномерно по окружности, и один побольше, в центре. Он задумчиво кивнул. Электрические контакты, вероятно, для молекулярных цепей… Нет… Пятьсот лет назад таких еще не было, но были интегральные схемы, и, как он помнил, их даже умели делать в микроскопических масштабах. Все семь сантиметров толщиной, два с половиной метра длиной… Да, в этот объем можно упаковать целую уйму цепей, хватит для компьютера. Не очень умного, но все же… Да, посох Де Када был некогда мощным снадобьем. Очень мощным.

И внезапно он поверил в проклятие. Конденсаторы тоже могли быть весьма маленькими, так же, как и атомные батареи. Соедини вместе не те контакты, и… Он с содроганием встал.

— Не беспокойтесь, отец, я оставлю эту штуку в покое.

Священник испустил огромный вздох облегчения.

— Я очень рад это слышать, друг мой, ибо ты должен остаться здесь, ты, Мадлон и твой рослый друг, пока пэр Кор и его войско не ускачут подальше.

— Разве мы не все тут останемся? — удивился Дирк.

Юг встал, покачал головой.

— Мы пришли только преклонить колена перед Де Кадом, освежиться и возобновить свою решимость. Теперь мы вернемся вниз наблюдать. Если охотники чересчур приблизятся, мы сможем выскочить на открытое место и увести их отсюда.

— Но если вы это сделаете, они вас поймают.

Юг твердо посмотрел ему в глаза.

— Они не должны найти этого места, друг Дюлэн. Если мы погибнем, значит, погибнем.

Дирк молча уставился на него. Затем встряхнулся.

— Тогда почему нам с Гаром не погибнуть вместе с вами? Именно нас ведь они и ищут.

Юг выдержал его взгляд.

— Я не полный дурак, друг Дюлэн. Я знаю, которого из нас двоих можно заменить другим человеком, а которого нельзя.

Он еще с миг поглядел Дирку в глаза, а затем повернулся и вышел, чеканя шаг, вслед за изгоями.

Отец Флешье задержался.

— Я пойду с ними и вернусь сообщить вам, когда путь будет чист. А ты позаботься об этом великане, твоем друге, — тут он свернул за каменную арку и пропал из виду.

Дирк с миг глядел ему вслед, затем нашел пригодный валун и со вздохом уселся, давая своему беспокойству скатиться с него. Он посмотрел на Гара, туда, где великан сел неподалеку от плиты, уставясь невидящими глазами на скелет. Стены, наполненные вековым эхом мучений, загнали его разум в подполье. Дирк гадал, какое эхо хранили эти стены…

Шорох ткани, и, подняв взгляд, Дирк увидел грациозно садящуюся рядом с ним Мадлон.

— Да, — прошептала она, наблюдая за Гаром, — это терзает тебе сердце, не так ли? Человек, столь полный жизни, столь гордый и столь сильный, за одну ночь превратился меньше чем в младенца.

Дирка пронзил укол вины, он размышлял вовсе не об этом.

— Кажется иногда, что ему лучше было бы умереть. Это могло бы быть милосерднее…

Она зажмурила глаза, кивнула и сжала ему руку. Дирк ощутил горячее шипение ревности и гадал, насколько сильное чувство она испытывала к великану.

Она посмотрела на него.

— Как это произошло?

Рот Дирка скривился, словно он хлебнул сока алоэ.

— Это неприятная история… — а затем посмотрел на Гара и оборвал фразу, схватив ее за руку.

Она обернулась и посмотрела, нахмурив брови, а затем тоже выпучила глаза.

Гар поднял камешек и держал его в футе от лица, уставясь на него. Покуда они следили за ним, он медленно и методично положил его и выбрал другой.

— Может, к нему возвращается разум? — выдохнула она.

Дирк медленно кивнул.

— Похоже, что да, — улыбаясь, повернулся он к ней. — Дело в чистоте этого места, оно никогда не знало ничего, кроме благоговейных мыслей.

— Мыслей? — озадаченно переспросила она. — Какое это отношение имеет к его безумию?

— Я думаю, он психометрист, — медленно произнес Дирк. — Он слышал мысли, накопленные в стенах помещения, чувства людей, что были там, всех людей, когда-либо бывших там. И если посадить подобного человека в Бедлам, где никогда не бывало ничего, кроме ярости, отчаяния, ужаса и замешательства…