Волшебник Земноморья. Могилы Атуана. Том 1

Увенчанные снегами горы Хавнора уже оказались позади, на юге, потонув в туманах ранней зимы. Они прошли на веслах мимо пролива, ведущего в море Эи, в котором в незапамятные времена утонула Эльфарран, затем поплыли вдоль Энлада. Два дня простояли они в порту Берилы города Слоновой Кости, белевшего над бухтой на западе легендарного Энлада. До этого, в Хакой бы порт они ни заходили, экипаж судна оставался на борту, и никто не сходил на сушу. Так было и на этот раз. Когда над морем взошло красное солнце, они пошли на веслах к Осскильскому Морю против встречного жестокого ветра, дувшего из пустынного Северного Простора. Им удалось пройти целыми я невредимыми по этому холодному, бурному морю, и к концу второго дня, после того, как покинули Берилы, они доставили свой груз в порт Нешум, торговую столицу Восточного Осскиля.

Гед смотрел на низкий, исхлестанный морем и дождем берег, на серый город, притаившийся за длинным каменным молом гавани. За городом, под темным от снежных туч небом, уходили вдаль серые холмы, на которых не видно было ни единого дерева. Они заплыли очень далеко на север от солнечного Внутреннего Моря.

На корабль явились грузчики из Морской Гильдии Нешума, чтобы выгрузить товары: золото, серебро, драгоценные камни и ювелирные изделия — все это очень ценилось властителями Осскиля. Капитан расплатился со свободнорожденными наемными членами экипажа, и они сошли на берег. Гед остановил одного из них, чтобы расспросить о дороге. До сих пор недоверие, с которым маг относился ко всем, заставляло его молчать о цели своего путешествия. Однако сейчас, оказавшись один в чужом краю, он вынужден был обратиться к попутчику, чтобы узнать дорогу. Тот, кого он спросил, нетерпеливо отмахнулся, сказав, что ничего не знает, и пошел своей дорогой. Но Скиорх, слышавший их разговор, переспросил:

— Тереннон, говоришь? Это за пустошью Кексемт. Мне как раз в ту сторону.

Скиорх — совсем не тот человек, кого взял бы себе в попутчики Гед, но он не знал ни дороги, ни языка, и выбирать не приходилось. Подумав, он решил, что это неважно, ведь на остров Осскиль он тоже попал не по собственной воле. Его занесла сюда судьба, а теперь ведет куда-то дальше. Поэтому Гед надвинул на голову капюшон, взял в руки мешок, жезл и пошел вслед за осскильцем — сначала по улочкам города, потом дальше, к смутно видневшимся в отдалении холмам. Маленький отак, как всегда в холодную погоду, не пожелал оставаться у него на плече, а забрался под плащ, в карман туники, сшитой из овечьей шкуры. Холмы уходили вдаль по пустынной, заросшей вереском местности, бесконечной и безлюдной всюду, куда бы ни упал взгляд. Они шагали молча, а вокруг простиралась унылая, безмолвная зимняя страна.

— Далеко нам идти? — спросил Гед после того, как они прошли несколько миль, не встретив ни деревушки, ни хутора. Гед успел пожалеть, что они не догадались захватить с собой еды.

Скиорх быстро, всего на миг, повернулся к нему, чуть приподнял свой капюшон и сказал:

— Недалеко.

Лицо у него было безобразное — бледное, грубое, жестокое, но Гед боялся не его самого, а места, куда мог завести такой человек. Он молча кивнул, и они пошли дальше. Дорога давно уже превратилась в борозду, проложенную по пустынной снежной равнине меж голых кустов. Время от времени эта борозда пересекала какую-то другую тропу или просто след, или разветвлялась сама. За холмами пропали дымовые трубы Нешума, а потом стали неразличимы даже и дымы над трубами. Начинало смеркаться, уже не было видно дороги, по которой они шли. Лишь ветер, не ослабевая, неизменно дул с востока. Пройдя так несколько часов, Гед заметил далеко впереди среди холмов на северо-востоке, куда вел их путь, на фоне темного неба какую-то зазубринку, что-то вроде крохотного белого зубца. Но короткий день уже кончился, свет быстро мерк, к, когда дорога снова пошла на подъем, он с трудом смог что-то разглядеть впереди: то ли башню, то ли дерево — не разобрать.

— Мы идем туда? — спросил он, показав в сторону зазубринки.

Скиорх ему не ответа;., он продолжал упорно брести вперед, закутавшись в грубый тяжелый плащ и надвинув на голову капюшон, по местной осскильской моде остроконечный и отороченный мехом. Геду ничего не оставалось, как идта с ним рядом. Они шли уже очень долго, и размеренная беспрерывная ходьба начала нагонять на него дремоту. На Геда навалилась и тяжелая усталость всего этого длинного дня, и вся усталость, какая накопилась за дни и ночи непосильной работы на корабле. Ему казалось, что он в пути уже целую вечность, и еще целую вечность предстоит шагать рядом с молчаливым странным человеком по безмолвной ночной равнине. В нем притупились все чувства: и настороженность, и решимость. Гед шел и шел, как в долгом, очень долгом сне, не зная, сколько времени и куда он идет. Он шел в никуда.

Лишь когда отак беспокойно зашевелился в его кармане, растревожив в юноше некий смутный страх, он очнулся. С усилием заставил себя заговорить:

— Уже стемнело. Идет снег. Далеко нам еще, Скиорх?

Прошло много времени, пока тот, не оборачиваясь, ответил:

— Недалеко.