Волшебник Земноморья. Могилы Атуана. Том 1

Все эти чары, помогающие сохранить безопасность на море, бывшие в большом почете у рыбаков на севере Архипелага, разумеется, не могли спасти человека ни от штормового ветра, ни от буйства волн. Однако если их творил человек, сведущий в местных морских путях и морском деле, то чары помогали рыбакам в их опасном морском промысле. Потратив всю ночь и следующий день, Гед наложил все нужные наговоры, сотворив их крепко и добросовестно; он делал это кропотливо, без лишней спешки, хотя все время ему приходилось оберегать душу от страха, а мысли его то и дело начинали блуждать по разным темным тропам в попытках предугадать, в каком именно облике явится ему в следующий раз Тень, и где именно, и как скоро это произойдет. Следующую ночь он провел в хижине рыбака в гамаке, сплетенном из китовых кишок; на рассвете он проснулся, весь благоухая, как копченая селедка, и сразу же направился к маленькой бухточке под Северным Утесом, где дожидалась его новая лодка.

Он столкнул ее с причала в тихую воду, и вода начала быстро просачиваться сквозь щели в днище. Осторожно, словно кошка, Гед ступил в лодку прямо на неровные доски, скрепленные прогнившими деревянными гвоздями, и принялся заделывать прорехи, используя одновременно и инструменты, и заклятия. Так он наловчился работать с Печварри на Нижнем Торнинге. Деревенский люд, собравшись на берегу, глазел на него, не решаясь подойти ближе, но стараясь не упустить ни одного жеста проворных рук, ни одного тихого наговора. Трудился он без спешки, терпеливо и на совесть; он проконопатил и просмолил лодку так, что она стала как новая. Затем, разумеется, тоже с наговорами, он приладил вместо мачты жезл, который сделал ему Огион, а поперек жезла прикрепил рей из доброй древесины. Вниз от рея он выткал на ветровом ткацком станке волшебный парус, квадратный и белый, как свежевыпавший снег на горе Гонт — такой, что женщины, наблюдавшие за ним, заохали от зависти.

Потом Гед, встав у мачты, направил в парус легкий волшебный ветер. Лодка заскользила по воде к выходу из бухточки и, направившись к Броневым скалам, быстро пересекла большую бухту. И когда рыбаки, до того наблюдавшие за ним молча, увидели, как рассохшаяся дырявая лодка уходит от них под парусом красиво и ровно, будто чайка, подхваченная ветром, они оживленно загалдели, подбадривая Геда, и принялись притопывать ногами, чтобы согреться, потому что на берегу было холодно и ветрено. Оглянувшись назад, Гед увидел, как все они, сбившись под массивом Северного Утеса, машут руками ему вслед, — а за ними белеют, уходя вверх, заснеженные склоны и пик горы Гонт, окутанный облаками.

Он пересек большую бухту и, пройдя между Броневыми Скалами, вышел в Гонтийское Море, после чего взял курс на северо-запад, чтобы плыть севернее Оранеи. Словом, он возвращался назад по тому же пути, по которому прилетел домой. У него не было никакого заранее обдуманного плана или стратегии—просто он возвращался по собственному следу. Он знал, что Тень будет гнаться за ним по линии его ястребиного перелета, но не знал, сколько времени ей понадобится, чтобы одолеть мили, ветры и дни, разделявшие Гонт и Осскиль; ничто не могло ему подсказать, будет ли Тень то и дело менять направление, перебираясь с острова на остров, или, как и он, устремится к цели по прямой линии. Но если только каким-то чудом ее не утянет назад в царство тьмы, она неотступно будет преследовать Геда на суше и на море, пока не встретится с ним.

И уж если не миновать этой встречи, Гед хотел, чтобы она произошла на море> Он не совсем понимал, откуда это желание, но даже сама мысль о встрече с этой Тварью на суше повергала его в ужас. В море его могли подстерегать и бури, и чудовища, но только не злые силы — все злые силы были привязаны к суше. В той темной стране, в которой однажды уже побывал Гед, не было ни моря, ни живых рек, ни источников. Смерть — это великая сушь. Пустившись в плавание в такое время года, он, конечно, подвергался немалому риску из-за свирепствующих зимних ветров, но ему казалось, что все опасности и сама переменчивость моря послужат ему защитой и дадут какой-то дополнительный шанс в борьбе с Тенью. Гед надеялся, что, встретившись наконец с Тенью где-нибудь на воде, он сумеет хотя бы вцепиться в нее — как некогда она вцепилась в него — и увлечь ее тяжестью своего тела и своей смерти вниз, во мрак морских глубин, и продержать ее там до самого конца, чтобы она уже никогда не смогла выбраться на поверхность... Может быть, он хотя бы своей смертью положит конец злу, которое при жизни выпустил гулять по белу свету.