Волшебники Гора (ЛП)

По моему мнению, хотя я и воздержался от ответа, именно такими они и были. Время от времени, мне приходилось использовать, арендовать или просто владеть разными женщинами с Коса, или точнее бывшими женщинами с Коса. Лично я нашёл их превосходными образцами. Опять же Феба была косианкой. В конце концов, женщины Ара и Коса, несмотря на все их многочисленные политические, культурные и языковые различия, остаются всего лишь женщинами. Если их раздеть и выставить на невольничьем рынке, то трудно будет сказать, чем они отличаются одни от других. Впрочем, это верно для всех женщин. Любая женщина, с которой должным образом обращаются, становится превосходной рабыней.

— Нет, — в очередной раз объявила Убара.

За следующие три — четыре ена после выбора Леди Фульвии она отклонила кандидатуры четырёх женщин подряд. Это привело меня к выводу, что, возможно, это была своего рода компенсация для толпы, должная указать, что, в пику мольбам и протестам Леди Фульвии, фактически, в целом отбирались очень немногие из женщин.

Казалось, Талена была готова отпустить и следующую женщину, она даже успела наполовину поднять руку. Но в этот момент один из её советников, косианец в униформе старшего капитана, быстро наклонился вперёд, и его глаза, направленные на стоящую пред Убарой женщину, чьи одежды кающейся лежали горкой вокруг её щиколоток, вспыхнули неподдельным интересом. Я заметил, как внезапно напряглась, уже успевшая было расслабиться женщина, неверяще глядя на возвышение. В то же момент гвардеец схватил её сзади за плечи. Женщина испуганно задёргалась, но быстро поняла всю бесполезность своей борьбы с его захватом. А когда она задыхающаяся и дрожащая от страха, затихла, мужчина немного завёл её руки за спину, подчеркивая тем самым её фигуру.

— Ты избрана, — объявила Талена.

Женщина издала сдавленный писк недоверия или протеста, но моментально была утащена к месту заковывания.

Когда косианец шептал Убаре, я успел разобрать по его губам выражение «рабские формы». Наручники сомкнулись на руках женщины. Косианец пожирал глазами пленницу всё то время что её заковывали. Что-то меня заставляло думать, что недолго ей оставаться на общей цепи, после того, как я добавлю женщину к ней. Когда я рассмотрел её поближе, спустившуюся по пандусу и замершую передо мной на коленях, то вынужден был признать правоту косинца. Формы у неё и вправду были превосходные и совершенно рабские. И можно было не сомневаться, что уже скоро она узнает, как безжалостно эти формы будут эксплуатироваться рабовладельцами. Как только я добавил её к цепи, она получила команду встать и всё колонна скованных одной цепью пленниц передвинулась в следующее положение.

— Нет, — раз за разом слышался сверху голос Талены.

Я даже начал подозревать, что запланированное количество, какое бы оно ни было, уже достигнуто. Но, затем была выбрана ещё одна женщина, которая была соответственно закована и добавлена к каравану. Потом несколько других претенденток к своему облегчению были отправлены по домам.

Но вот место перед Убарой заняла свое изящная стройная женщина.

— Клаудия Тентиус Хинрабия, Леди Ара, — зачитал писец.

Шевеления и шёпот узнавания пробежали по толпе. Мужчины подались ближе к платформе.

— Клаудия! — слышались мужские голоса.

— Из Хинрабиев! — переговаривались другие.

Что греха таить, я и сам придвинулся поближе к платформе, почти прижавшись к её борту. Клаудия Тентиус Хинрабия была дочерью бывшего Администратора Ара Миния Хинрабия Тэнтиуса. Ей довелось быть пешкой в тёмных играх Цернуса из Ара, которой он воспользовался, чтобы разрушить дом Портуса, своего главного конкурента в городе. Позже, интриги Цернуса привели его даже на трон Убара, который он, правда, смог удержать очень недолго, всего лишь до возвращения Марленуса из Ара. В момент свержения Цернуса, Клаудия была рабыней в его доме. Марленус, по возвращении себе трона, освободил её, и даже обеспечил содержание из казны города. В течение нескольких лет она была обитательницей Центральной Башни. А ещё она была последней из Хинрабиев.

Клаудия, встряхнув головой освободила волосы от капюшона. Они у неё были длинные тёмные, вьющиеся и прекрасные. Они подобно водопаду вылились на её спину. Именно такими запомнились они мне, когда я в первый раз увидел её в доме Цернуса. Правда, когда я видел её позже в том же доме, они уже были намного короче, сбритые по приказу Цернуса. Однако теперь они снова отрасли. Освободившись от капюшона она также обнажила и своё лицо. Я хорошо запомнил тёмные глаза Хинрабии, и её высокие скулы. Женщина изящным движением сбросила с плеч одежду, позволив ей соскользнуть на помост.

— А-а-ах, — выдохнули мужчины.

Стоящая на платформе обнажённая женщина была вызывающе стройна и красива. Она, выпрямив спину и расправив плечи, стояла перед Убарой, казалось, бросая ей вызов.

— Вы только посмотрите на неё, — восхищённо воскликнул какой-то мужчина обращаясь к другим.

Его восхищение вызвало у Клаудии улыбку. Она знала, что была необычайно красива, даже в мире, где женская красота не является такой уж редкостью.