Волшебники Гора

— Встань и повернись лицом ко мне, — велел ей молодой воин. — Держи руки по бокам.

Марк вытащил из своего мешка длинный шнур, футов пять длиной или около того, и перебросил через свое плечо.

— Я должна быть связана? — поинтересовалась рабыня.

— Воздух здесь, за стенами кажется мне чище и свежее, — заметил я, прислушиваясь к звукам лагеря раскинувшегося вокруг нас.

— По крайней мере, здесь не воняет ладаном, — усмехнулся Марк, а потом повернулся к Фебе и, продемонстрировав ей небольшой лоскут ткани, вытащенный из мешка вслед за шнуром, спросил: — Знаешь, что это?

— Я не уверена, — робко, но с надеждой, проговорила она, — Господин.

Я просто не мог не улыбнуться, видя, как засияли ее глаза.

— Это — туника! — восхищенно воскликнула девушка, стоило Марку развернуть сверток.

— Рабская туника, — мрачно поправил ее юноша.

— Конечно, Господин, — радостно кивнула она, — ведь я же — рабыня!

Это действительно была туника, надеваемая через голову, без рукавов, скроенная из реповой ткани. Высокие разрезы по бокам гарантировали, что бедра девушки будут постоянно обнажены почти до талии.

Не трудно было заметить, как Фебе хотелось бы протянуть руки и схватить этот скромный наряд, но она, прекрасно помнившая о приказе держать руки прижатыми к бокам, смогла удержаться от глупости. Шнуру, свисавшему с плеча Марка, конечно, предстояло играть роль кушака. Такие кушаки могут быть повязаны самыми разными способами, впрочем, суть у всех одна — выгодно подчеркнуть фигуру носительницы. Кроме того, этим же шнуром, как и веревкой удерживающей на женщине камиск, можно воспользоваться, чтобы связать ее.

— Это будет моим, не так ли? — осторожно поинтересовалась Феба, но в ее голосе звучали нотки нетерпеливого ожидания и надежды.

Похоже, она боялась поверить в такую удачу. Однажды, неподалеку от Брундизиума, на юго-запад отсюда, она уже понадеялась на то, что она вот-вот должна получить подобный предмет одежды, тот, что до нее носила другая рабыня, но Марк не позволил ей этого. Та туника сгорела на ее глазах, сожженная по его требованию. А все потому, что она было с Коса.

— Это принадлежит мне, — отрезал Марк, — так же, как и Ты сама. Но верно и то, что покупая ее, я держал в памяти именно тебя. Будешь носить ее, когда тебе будет разрешено или приказано.

— Я могу потрогать ее, Господин? — восхищенно спросила Феба.

— Можешь, — махнул он рукой.

Интересно было наблюдать, с какой благодарностью и радостью она взяла в руки это крохотную тунику. Как, оказывается, много может значить для девушки, такая незначительная вещь. Это была самая простая рабская туника, дешевая, маленькая, скрывающая немногим больше, чем та-тира или камиск, но с каким безграничным восхищением смотрела на нее невольница!

Пусть это был вид одежды, который свободные женщины, как они сами утверждают, презирают, находя его невообразимо шокирующим, невыразимо скандальным, на который они не могут смотреть без ужаса, а взглянув готовы упасть в обморок, но для Фебы, и многих других, таких же, как она сама рабынь, эта легкая туника была настоящей драгоценностью, несомненно, значащей для нее куда больше, чем самые дорогие наряды в шкафах свободных женщин. Правда, я подозреваю, что свободные женщины далеко не всегда абсолютно искренни, говоря нам о своих чувствах к таким предметам одежды. В конце концов, та же самая свободная женщина, что, будучи пленена, с гневным криком отбрасывает от себя такую одежды, глядя на нее в расстройстве и тревоге, сама же торопливо натягивает ее на себя, стоит только ей увидеть, что рука ее похитителя опускается на рукоять плети, и уже через несколько мгновений, носит рабскую тунику так, словно проходила в ней всю жизнь, талантливо, изящно, возбуждающе и вызывающе. Вообще, такие предметы одежды и их значение, имеют тенденцию необыкновенно возбуждать женщин. И, между прочим, зачастую оказывается, что не так уж и незнакомы свободные женщины с этими нарядами, как они пытаются заставить нас в это поверить. Не раз случалось находить подобные вещицы среди их имущества в захваченных городах. Не трудно догадаться, что многие женщины надевают их, оставшись наедине со своим зеркалом, позируя и фантазируя. Иногда бывает так, что прямо во время таких предосудительных занятий, женщина чувствует, как сначала на ее шее затягивается петля работорговца, а потом ее ошеломленную умыкают из ее же собственных апартаментов. На Горе говорят, что свободные женщины — такие же рабыни, просто на них пока не надели ошейники.

Конечно, в ситуации Фебы, предоставленная ей туника была не только подтверждением ее неволи, ее подчинения своему господину, и прочих нюансов рабства, но что еще более важно, в данный момент, представляла значительную разница между тем, чтобы быть одетой и голой. Она — рабыня, имела прав на одежду, не больше чем любое другие животное, и лишь благодаря великодушию ее владельца, у нее могло бы появиться разрешение на ношение одежды.

— Спасибо, Господин! Спасибо, Господин! — заплакала Феба, прижимая к себе столь долгожданную одежду.