Волшебники из Капроны

пел Марко. Он пел, и дерево становилось явью; оно укоренилось в ковре между Розой и Антонио — сначала как слабая золотистая тень, потом как нечто металлическое, позванивающее, ослепляющее золотым блеском в падающих из окон солнечных лучах. Монтана кивали в знак восхищения. Ствол и каждая ветвь — даже тончайшая веточка — были чистым золотом.

А Марко пел и пел, и, пока он пел, золотые ветви покрывались почками, сначала маленькими и бледными, в виде кулачка, вырастая затем в яркие, заостренные. Спустя несколько мгновений дерево оделось листвой. Она колыхалась и шумела в такт пению Марко. Еще несколько мгновений, и на дереве появились розовые и белые соцветия, которые наливались, росли и осыпались со скоростью огней фейерверка. Комната наполнилась ароматом, затем лепестками, разлетающимися вокруг, как конфетти. А Марко все пел и пел, а дерево все колыхалось и шумело. И, прежде чем с него упал последний лепесток, на месте цветов зазеленели заостренные плоды. Плоды эти потемнели и стали наливаться и наливаться, превращаясь в округлые и желтые, пока дерево не склонилось под тяжестью богатого урожая больших желтых груш.

С плодами золотыми
Для каждого из вас... —

закончил Марко. Он поднял руку и, сорвав одну из груш, очень нерешительно протянул ее Антонио.

Среди остальных членов семьи пронесся гул восхищения. Антонио взял грушу и понюхал. И — к явному облегчению Марко — улыбнулся.

— Хорошая груша, — сказал Антонио. — Очень изящно исполнено, синьор Андретти. Но у меня к вам еще один вопрос. Согласитесь ли вы принять фамилию Монтана? Таков наш обычай, видите ли.

— Да, Роза мне говорила, — отозвался Марко. — И... тут есть одна сложность. Я нужен брату в его фирме, он тоже хочет сохранить наше фамильное имя. Вас устроит, если я буду Монтана, бывая здесь, и Андретти дома и у моего брата?

— Вы хотите сказать, что вы с Розой не намерены жить здесь?

— Все время — нет, — заявил Марко. По его тону было ясно, что решение свое он не изменит.

Это было серьезное дело. Антонио посмотрел на Старого Никколо. Все лица кругом помрачнели: никому не нравилось, что семья не будет единым целым.

— Не понимаю, почему им этого нельзя, — восстала Элизабет.

— Ну... мой двоюродный дед в свое время такое учинил, — сказал Старый Никколо. — Ничего хорошего из этого не получилось. Его жена сбежала на Сицилию с каким-то плюгавым колдунишкой.

— Это вовсе не значит, что я сбегу! — рассмеялась Роза.

Но семья, стоя вокруг тихо шумевшего листьями дерева, заколебалась. Они все любили Розу. И Марко был славный парень. Никому не хотелось рвать им сердца. Но сама мысль, что можно жить не в Казе Монтана!..

Тут вперед выдвинулась тетя Франческа:

— Я разделяю мнение Элизабет. Наша Роза нашла себе славного юношу, у которого большой талант и прекрасный голос, каких я много лет не встречала вне нашей семьи. Пусть они поженятся.

У Антонио сделался ужасно озабоченный вид, он даже перестал теребить губу. Но когда казалось, что он уже успокоился и вот-вот согласится, под дерево — оно бешено зашумело! — вторгся Ринальдо.

— Обождите чуток. Не слишком ли мы все доверчивы? Кто он, этот парень, все-таки такой? Почему он со своим талантом раньше нам не попадался?

Паоло опустил голову и теперь наблюдал за Ринальдо, глядя на него из-под копны нависших волос. Это был Ринальдо в одном из тех своих настроений, которые меньше всего Паоло нравились. Ринальдо громогласный и задиристый, с перекошенным ртом. Он был все еще немного бледен из-за царапины на голове, но это очень даже шло к его черному костюму с красным бандитским шарфом. И Ринальдо это знал. Он гордо откинул голову и презрительно смахнул листок, упавший на его черный рукав. И уставился на Марко, заносчиво требуя от него ответа.

Взгляд, каким отвечал на этот вызов Марко, говорил о том, что он вполне готов противостоять Ринальдо.

— До недавнего времени я был в Риме, учился в колледже, — сказал он. — Если вас это интересует.

Ринальдо повернулся кругом — лицом к Монтана.

— Предположим, — сказал он. — Он показал нам шикарный фокус, наговорил кучу правильных слов... но такое любой на его месте проделал бы. — Он снова повернулся кругом — лицом к Марко.

Сцена получалась такой театральной, что Тонино заморгал, а Паоло стало как-то не по себе.

— Я не верю тебе, — продолжал Ринальдо. — Где-то я твою физиономию уже видел.

— На Старом мосту, — сказал Марко.

— Нет, не там. Где-то еще, — отчеканил Ринальдо.

И это, наверное, правда, подумалось Тонино. Облик Марко и в самом деле казался ему знакомым. А Тонино не мог видеть его на Старом мосту, потому что Тонино там ни разу не бывал.

— Тебе нужно, чтобы я привел сюда брата или моего исповедника и чтобы они поручились за меня? — спросил Марко.

— Нет, — грубо отрезал Ринальдо. — Мне нужна правда.

Марко глубоко вздохнул.

— Не хочу затевать вражду, — сказал он.

Рука, обнимавшая Розу, напряглась, кулак сжался, Ринальдо посмотрел на него так, словно приветствовал этот жест, и с важным видом придвинулся на шаг ближе.

— Пожалуйста!.. — взмолилась Роза. Но ее никто не слушал.