Волшебники Маджипура

Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она настроилась на то, чтобы устроить ему изрядный скандал, а то и что-нибудь похуже для подкрепления своего требования, и не отступится, пока не добьется своего. Он также подозревал, что она знала его достаточно хорошо, чтобы расценить его просьбу о времени на размышление как замаскированную форму отказа. Но в данный момент, Корсибар был уверен, они оба находились в ничейной позиции.

— И сколько времени тебе потребуется на размышления и консультации?

Он пожал плечами.

— Не могу сейчас сказать. Это так неожиданно, Тизмет, тем более сейчас, когда у меня не до конца разрешена ситуация с Престимионом. Здесь также находятся, позволю тебе напомнить, наши мать и отец, а я никак не привыкну как следует к моей короне и ко всем требованиям, которые она предъявляет. Но не сомневайся: я понимаю твое желание и обдумаю его со всей серьезностью.

В дверь снова постучали; на сей раз быстро и нетерпеливо.

— Подождите! — взревел Корсибар, впиваясь взглядом в дверь, словно желал прожечь ее насквозь. — У меня леди Тизмет!

Он снова взглянул на сестру. Он все еще никак не мог до конца поверить, что она выдвинула ему такое требование. Теперь ему показалось, что ее прекрасное лицо является лишь маской, за которой скрывается демоническая сила.

— Мы скоро вернемся к этому разговору, — успокаивающим тоном пообещал он ей, вытаскивая из каких-то глубочайших тайников души теплую улыбку. И, увидев, что она нахмурилась, добавил: — Скоро, очень скоро, Тизмет. Я обещаю тебе.

— Да, — сказала он. — Я об этом не забуду.

Она вперила в него еще один пронизывающий взгляд, быстро повернулась, пронеслась по огромному кабинету и вышла, чуть не столкнувшись с входившим в дверь Фаркванором. Маленький человечек тащил в обеих руках высокую, до самого подбородка, стопку бумаг и, с трудом освободив одну руку, сделал над бумагами знак Горящей Звезды.

— Мой лорд… — начал было он.

— Положите их куда-нибудь, — приказал Корсибар. Он закрыл глаза и сделал три глубоких вздоха и только потом заговорил: — Волшебник-вруун Талнап Зелифор… Вы знаете, о ком я говорю, Фаркванор?

— Он из прислуги Гонивола, насколько я помню.

— Уже не Гонивола. Его теперь наняла моя сестра, и он забивает ей голову всякой чепухой, совершенным абсурдом, что не пойдет на пользу ни ей, ни мне. Арестуйте его. И постарайтесь сделать это быстро и без шума.

— На каком же основании, мой повелитель?

— Ну, скажем, на него поступила жалоба, что он практикует свое темное искусство на невинных жертвах. Называть обвинителя нет никакой необходимости. Просто схватите его, заприте в самое глубокое подземелье и держите там до тех пор, пока я найду время поговорить с ним и объяснить, каким образом он может исправить свое положение. Давайте, Фаркванор, не откладывайте. Мы сможем посмотреть эти бумаги и попозже. Идите.

6

Гнев, испуг и сумасшедшее, с трудом сдерживаемое возбуждение переполняли Тизмет, когда она быстрыми шагами, почти бегом, покидала кабинет брата. К добру ли, а может, к худу, но она выложила свои карты. И теперь ее жизнь должны были определять последствия этого поступка.

Она твердо знала, что между ею и Корсибаром не может быть никакого мира до тех пор, пока проблема не разрешится. Это было совершенно ясно. Высказанное требование — такое требование! — нельзя было ни взять обратно, ни забыть, но лишь только принять или отвергнуть. Корсибар знал, что она говорила серьезно; исполненный тревоги и страха взгляд, которым брат смотрел на нее, пока она излагала свои цели, сказал ей очень много. Он уже понял, каким противником она может стать.

Но, раздумывала Тизмет, не слишком ли легко она отнеслась к его новому королевскому положению? Всю свою и его жизнь она знала, как держать себя с Корсибаром, и он никогда не мог отказать ей ни в чем; и впрямь, мало кто может отказать человеку, который просит о чем-то достаточно ласково, достаточно заискивающе или достаточно твердо. Но все же теперь он был не просто ее красивым, но податливым братом Корсибаром; он был короналем, лордом Маджипура.

Корона, как когда-то прочла Тизмет, могла иногда облагородить и возвеличить своего владельца. В старинных хрониках говорилось о том, что принц Канаба был веселым лентяем, прожигателем жизни до тех пор, пока понтифекс Хэвилбоув не выбрал его, чтобы сделать своим короналем, и он немедленно забыл о всех своих бесчинствах и обрел ту серьезность, которая требуется королю. А еще был лорд Симинэйв: тоже, судя по всему, пьяница и игрок — пока не обрел корону, а после этого он навсегда предался строгой и праведной, почти монашеской жизни. Или лорд Крифон, который, как считают, был слабым человеком и полностью подчинялся пагубному влиянию своего друга Феритрейна — вплоть до следующего дня после коронации, когда без предупреждения сослал Феритрейна до конца жизни в Сувраэль. Не могло ли получиться так, что Корсибар, став королем, тоже внезапно обрел неожиданную силу характера?