Волшебники Маджипура

Но каждый день оказывался очень похожим на предыдущий: знаки Горящей Звезды, смиренное: "Мой лорд" и "Да, ваше высочество"... Когда он в один из последних дней своего пребывания в Лабиринте встретился с отцом, слов было произнесено очень мало. Встреча прошла в официальной, хотя и несколько натянутой атмосфере. Конфалюм, удрученный и подавленный, не выказал никакого желания как-либо вмешаться в ту из ряда вон выходящую ситуацию, которая возникла вследствие смелых и быстрых действий его сына в Тронном дворе. И лишь когда они прощались, перед тем как Корсибар покинул подземный город, отправляясь в триумфальную поездку на север, чтобы занять свой трон, на один краткий миг новый понтифекс позволил себе открыть те мучения, которые испытывал из-за происшедших событий. В его глазах, смотревших прямо в глаза сына, блеснула одна-единственная вспышка ярости и безумного, отчаянного желания показать, насколько он возмущен тем, что ему, который лишь несколько недель назад был самым могущественным человеком в мире, пришлось в безропотной покорности склониться перед своим собственным детищем. Тем не менее он ни словом не обмолвился о своем недовольстве поступком Корсибара, не протестовал, не попытался заставить сына отречься от содеянного. Это свершилось, и это невозможно было изменить: власть в мире впервые за всю его историю перешла от отца к сыну.

Палагат нельзя было причислить к великим городам, он и в подметки не годился самому маленькому и наименее благоустроенному из Пятидесяти Городов Замковой горы. Но, по провинциальным меркам, это был вполне приличный населенный пункт, украшенный со стороны реки высокими белыми террасами, с обильной растительностью. Крепкую городскую стену, выложенную из блоков розового гранита, оживляли бесчисленные декоративные парапеты, амбразуры, бойницы, машикули1, а также нарисованные золотом и ляпис-лазурью геральдические драконы и большерогие габалунги.

Мэра города звали Илдикар Венг; это был пухлый, потеющий, краснолицый, толстогубый человек со смешной прической - длинными мелко завитыми локонами, окаймлявшими его лицо вплоть до подбородка. Во время поездки из гавани до гостиницы, нанятой для королевского приема, он сидел в парящем экипаже рядом с Корсибаром, не сводя с него исполненного чрезвычайного восхищения и рабской готовности к послушанию взгляда, но при этом непрерывно махал и кивал людям, выстроившимся вдоль дороги, словно их приветствия были обращены не к лорду Корсибару, а к нему самому.

1 Машикули - навесные бойницы, расположенные в верхней части стен и башен средневековых укреплений.

Мэр не умолкая болтал, стремясь показать Корсибару, что он по-свойски ощущает себя в обществе короналей, не говоря уже о властителях не столь высокого ранга. В извергаемом им потоке слов то и дело мелькали воспоминания о посещениях, которыми за время его правления сильные мира сего удостоили Палагат: "Великолепный лорд Конфалюм, ваш отец, - говорил он, - всегда отдавал предпочтение одному сорту вина, которым с удовольствием смогу обеспечивать и вас". "Нам всегда доставляли особое удовольствие визиты Верховного канцлера герцога Олджеббина", - сообщал он далее. А потом вставлял в разговор что-нибудь вроде: "Как я сказал Великому адмиралу, когда он спорил со мной об одной редкой рыбе, обитающей в этих водах, которая очень пришлась ему по вкусу..." Илдикар Венг хвастался даже личным знакомством с предыдущим понтифексом, поскольку Пранкипин иногда покидал Лабиринт и предпринимал небольшие путешествия, хотя это случалось нечасто, особенно в последние годы.

Корсибар обнаружил, что его терпение быстро иссякло. Неужели положение короналя обязывало его теперь везде и всюду, где ему только доведется побывать, терпеть лепет таких вот глупцов?

Какое-то время он заставлял себя довольно вежливо слушать хозяина. Но все же мэр по неведению зашел слишком далеко.

- И еще, - сказал Илдикар Венг, - два года тому назад нас порадовал своим посещением великолепный и очаровательный принц Престимион, и, я как сейчас помню, принц говорил...

- Если вам будет угодно, оставьте при себе слова этого великолепного и очаровательного принца, - грубо прервал его Корсибар, выругавшись сквозь зубы.

От злобы, прозвучавшей в голосе короналя, Илдикар Венг резко побледнел, а спустя несколько секунд залился алой краской. Он, растерянно моргая, уставился на Корсибара.

- Ваше высочество! Неужели я каким-то образом оскорбил вас?

- Вы оскорбили нас, считая, что нам интересно выслушивать анекдоты насчет каждого идиота из числа мелких дворянчиков Замка, которым когда-либо довелось пукнуть или облеваться на одном из ваших тоскливых банкетов. Да, вы оскорбили нас. Или вы думаете, что наше ухо никогда не устает от бессмысленного шума, который непрерывно вливается в него?