Волшебники на каникулах

Дайрин глубоко вздохнула. Волшебство не живет в отвергающем его сердце. Так гласил первый закон Искусства. И от него возможно отказаться, если ты не захочешь или не сможешь следовать правилам, воплощенным в Клятве Волшебника. А также оно само может оставить тебя, если в результате боли, болезни или каких-либо изменений в своей жизни ты не сможешь хранить верность Клятве. Но одной мысли о подобном было достаточно, чтобы Дайрин вздрогнула, представив себе, как если бы окружающие заставляли ее отказаться от волшебства, от самой личной связи со вселенной и Той, что создала ее… Жуткая перспектива!

— Я думаю, тебе стоит следовать своим путем, — сказала она Скер'рету. — Поступать так, как велит тебе твое сердце.

— Сердца, — поправил Скер'рет.

— Не важно. Просто делай так! Вот что Они говорят тебе. Не позволяй остальным столкнуть тебя с пути.

— Легко тебе говорить, — вздохнул Скер'рет, — ведь твой "отец" не руководит Перекрестками.

Дайрин одарила того взглядом.

— Вот что я тебе скажу, — проговорила она. — Я думаю, ты крепче, чем сам считаешь. А также, что во вселенной есть достаточно места, чтобы ты смог быть тем, кем сам захочешь. И твой отец — то есть, извини, родитель — действительно может быть самым могущественным существом на сотни световых лет вокруг, но будь он действительно уверен в своем мнении, он бы не прессовал тебя так сильно. Так что я считаю, у вас еще есть возможность сесть за стол для переговоров.

Он посмотрел на нее, в глазах на стебельках все еще сквозила неуверенность.

— Нет ничего страшного в том, чтобы попытаться, — продолжила Дайрин. — Давай, упрись рогом. Благо, их у тебя предостаточно, чтобы заставить любого передумать. В конце концов, что семья может сделать тебе такого ужасного?

— Отречься от меня, — ответил Скер'рет.

Дайрин сглотнула.

— Но все же, — сказала она, — ты останешься волшебником. Так что у тебя будет семья больше, чем любая иная. И всегда найдется приют: Мой подвал открыт для тебя в любое время дня и ночи.

Они уставились друг другу в глаза. Затем Дайрин сказала:

— Не мог бы прекратить так шевелить ими? А то меня начинает укачивать.

Скер'рет рассмеялся. Дайрин присоединилась к нему.

Далее они провели примерно полчаса, обмениваясь музыкой с помощью Учебника Скер'рета и Спота, а затем поднялись обратно наверх, где Скер'рет направился в гостиную, чтобы посмотреть, чем заняты остальные. Дайрин же, ощутив неодолимое желание выпить молока, пошла на кухню и, открыв холодильник, налила себе стакан.

Когда из гостиной донесся громкий смех, она тоже решила пойти посмотреть, почему все так веселятся.

Оказалось, они смотрели мультики. Кармела сидела скрестив ноги на полу, слегка раскачиваясь взад и вперед, а Рошаун занял любимое кресло папы Дайрин — это, вероятно, самый близкий по смыслу к трону объект в гостиной, подумала она — и тоже смеялся. Не так громко как остальные, но все же он явно чувствовал себя превосходно.

— Вы должны рассказать мне, кто такие мыши, — говорил он Кармеле. — И почему они так часто ударяют кошек по голове этими молотками? Это какая-то классовая война?

— Не думаю, — ответила Кармела. — Просто особенности межвидовых отношений.

Мультфильмы, прерываемые раскатами смеха, продолжались еще некоторое время, и Дайрин села за стол, решив почитать что-нибудь с помощью Спота и послушать Рирхатскую музыку.

Музыка напоминала симфоническую, хотя и была написана в Ми ключе, и лишь иногда становилась настолько причудливой, чтобы ее приходилось прокручивать. Она звучала несколько странно в комбинации с треском и грохотом мультиков, доносящихся из гостиной вперемешку с металлическим, шипящим или гуманоидным смехом, которым разражались сидевшие там.

Относительная тишина наступила только с окончанием передачи.

— Ладно, достаточно, — сказала Кармела. — Давайте лучше посмотрим новости.

Она пощелкала каналами.

— … в результате неосторожного поведения проезжающих мимо водителей и царившей в последнее время засухи, — раздался голос диктора, — в сосновых лесах Саффолка вспыхнул первый в сезоне лесной пожар. Около пятидесяти акров к югу и востоку от Государственной Больницы Пилгрима, край Брентвуда и часть Оленьего Парка были уничтожены после…

В гостиной послышалось громкое шуршание.

— Что сл… — начал было папа Дайрин. Затем он вскочил и столкнулся на полпути в гостиную с Филифом. Эффект был подобен попытке поймать падающую Рождественскую елку, разве что та обычно не продолжает после этого падать.

— Нет, — произнес Филиф странно высоким голосом, своим звучанием напомнившем Дайрин треск сосновых веток в костре, когда ее отец сжигал их после обрезки в костре на заднем дворе.

— О нет, — снова сказал Филиф. Он поспешил на кухню и прислонился к столу, не в состоянии удержать дрожащие ветки.

— Что такое, малыш? — встревоженным тоном спросил папа Дайрин.

— Она здесь, — ответил Филиф надтреснутым голосом. — Смерть…

Ее отец слегка побледнел.