Волшебное наследство

— Это очень древняя вещь, — кончив обследование, заключил пан Пруба, возвращая мальчику шапочку. — Я бы сказал, что она прибыла к нам из каких-нибудь дальних стран — из Китая или из Татарии, а может, из империи Великого Могола — на голове какого-нибудь купца, что возили к нам ткани, ковры, коренья и драгоценные камни. И было это, наверное, давно — лет сто, а то и двести назад. Любопытно бы узнать, как она к вам попала. Скорее всего, кто-то из тех купцов принес ее твоему прадеду, ведь ваша семья очень древняя, мальчик, и, насколько мне помнится, все были шапочниками. Хотел, верно, заказать новую по ее образцу. А потом, вероятно, пришлось спешно уехать, и шапка осталась у вас. Кто знает? В общем, осмотрел я ее очень тщательно и не обнаружил ничего, что бы могло объяснить ее особую силу. Шапка как шапка, только выглядит чудно и фетр весьма редкий. Время ее не тронуло, пыль пощадила, моль не побила. Волшебная шапка. М-да… Откуда у нее эта волшебная сила? А что мы вообще знаем о людях и вещах, пришедших с Востока? Для нас это неизвестный мир. Одна пословица говорит про свет с Востока, и речь здесь не столько о свете солнца, сколько о свете любви, который идет к нам оттуда. Там люди живут иначе, чем мы, сны видят другие и о другом думают, и мудрость их, и мастерство подчас совсем особой природы. А теперь вот что, паренек. Мог бы ты мне доказать, что твоя шапка и впрямь чудесная и делает все, что ты пожелаешь? Да и делает ли вообще? — немного помолчав, добавил он.

— Как же мне вам доказать? — смущенно спросил Вит. — Не знаю, чего и пожелать, опасности-то нет никакой.

Тронутый этой простотой и чистосердечием, мастер Пруба сам на какое-то время растерялся. Потом сказал:

— Послушай-ка, малыш, если шапка волшебная, она всегда должна делать свое дело, так мне, по крайней мере, кажется.

— Ох, нет, — взволнованно прервал его Вит. — Я уверен, что, попроси я чего плохое, она этого не выполнила бы, а я бы умер.

— Может, и так, — согласился пан Пруба, еще более растроганный честностью мальчика. — Да и я не советовал бы тебе испытывать ее таким способом. Но ты же можешь пожелать чего-нибудь невинное, не хорошее и не плохое. Ну, не знаю, придумай сам.

Пока галантерейщик говорил, Вит опять нахлобучил шапку. Мальчик был бы рад выполнить просьбу мастера уже потому, что его огорчало неверие пана Прубы в силу шапочки. Но он и правда не знал, какое бы желание загадать. Оглядевшись, Вит заприметил оловянный кубок, стоявший на другом конце большого стола, за которым они сидели.

— Пан Гинек, — спросил Вит, — а что в том кубке?

— Вода.

— Мне очень хочется пить, не позволите ли напиться из вашего кубка?

— Ну конечно, малыш, — с готовностью отозвался пан Пруба, берясь за кубок, чтобы передать его Виту.

— Нет, нет, — воскликнул Вит, — оставьте его там, где он стоит!

Хозяин дома послушался и удивленно взглянул на мальчика.

— Я очень устал, мне трудно подняться, но я еще слишком молод, чтобы просить об этом вас. Вот я и пожелаю, чтобы кубок сам пришел в мои руки.

Произнося эти слова, Вит пристально смотрел на кубок, виски ему сдавило так, как будто их сжимали чьи-то сильные пальцы. Старший Гинек и его сын, стоявший у двери, уставились на кубок, и по спинам их, словно от испуга, пробежал холодок.

Кубок дрогнул, шевельнулся, как будто его неосторожно задела невидимая рука, легонько приподнялся, вдруг оторвавшись от стола, словно по ветру, которого никто не почувствовал, поплыл в сторону Вита и скользнул в его раскрытую ладонь.

Вит сжал кубок в руке. И, как будто не случилось ничего удивительного, поднес его к губам и стал жадно пить, потому что действительно очень устал и его мучила жажда.

— Папочка! — вырвалось у Гинека, и пан Пруба вскочил сам не свой.

— Нет, нет, это невозможно! — воскликнул он. — Но я же видел это собственными глазами! Вот что — дай этот бокал мне, малыш, сними шапку и повтори свою просьбу.

Вит послушался, хотя был немного раздосадован и взволнован. С какой стати надо устраивать проверку его шапочке? Ему показалось, что она была этим оскорблена. В мальчишеском сердце жила уверенность, что шапочка дана ему для спасения отца и их многострадального города. Так шутить с ее силой недопустимо — это яснее ясного, и Вит боялся, что шапочка разгневается и перестанет ему помогать.

Но что делать, если хочется убедить пана Прубу.

Вновь кубок стоял перед паном Прубой на другом конце длиннющего стола, за которым мастер трапезничал со своей семьей и всеми помощниками.

— Ну, давай, паренек, — приказал Гинек Пруба, — вели ему снова отправляться к тебе.

— Хочу, чтобы ты был у меня в руке, — послушно повторил Вит, протягивая руку навстречу кубку.

Мальчик чувствовал себя совсем разбитым — он и впрямь не хотел и даже боялся, что кубок окажется у него в руках.

Но тот стоял на месте, даже не дрогнул.

— Повтори свое пожелание! — раздраженно крикнул хозяин дома, и Вит подчинился.

Но сколько он ни повторял свою просьбу, сколько ни требовал пан Пруба, ни протягивал руку, кубок так и не шелохнулся.

Хозяин дома достал носовой платок и вытер лоб, потный от напряжения и волнения.