Волшебное сокровище

Во всех известных версиях сказания говорится о том, что народ царства Лин страдал от недостойных правителей, и боги послали на землю ребенка, которому суждено было стать великим государем. Будущему царю Гесэру пришлось преодолевать козни завистливого местного вождя, а также подвергнуться серьезным испытаниям и совершить ряд выдающихся подвигов (например, убить свирепого дикого яка и выиграть большие конные состязания, прежде чем жениться на прекрасной Бругмо) — после этого он сразу отправляется в свой первый «зарубежный» поход против царя демонов, который получал дань людьми. Гесэру удалось заручиться помощью жены жестокого людоеда и убить его. Однако в результате он чуть было не лишился свободы. Женщина дает ему «напиток забвения», и герой ведет праздное существование, забыв о доме. А в его отсутствие на царство Лин нападают многочисленные северные племена хоров, чинят грабежи и насилие и уводят в плен Бругмо. В конце концов волшебному скакуну Гесэра удается напомнить хозяину о его долге, и тот выступает в новый поход. Приняв чужое обличье, он проникает в ставку хорских царей, одерживает над ними верх и увозит домой свою жену (по другой версии — убивает за измену). Земли хоров присоединяются к Лину, а сами они становятся вассалами победителя и принимают участие в последующих экспедициях.

А их еще было немало. Гесэр покоряет царства Цзан, Мон, Тазиг и даже Китай. В западно-тибетской версии эпоса говорится о том, как смертельная эпидемия поразила китайцев и даже самого императора. Только Гесэр смог исцелить их, но в награду себе похитил китайскую принцессу и бесчисленные сокровища. Разгневанный император приказал бросить недавнего спасителя в яму с драконами, однако Гесэр превратился в муху и тем избежал гибели. Захватив добычу, он благополучно вернулся в Лин.

Вообще, способность его к превращениям безгранична. Он может стать лягушкой или вороном, старым монахом или мальчиком-пастухом. В борьбе с врагами своей страны великий герой вступает в поединки и даже большие кровопролитные сражения, но обычно стремится сохранить жизнь воинов и выполнить задачу самостоятельно, используя волшебный дар.

По сравнению с величественной Гесэриадой другие виды фольклора тибетцев не получили такого распространения. Известны народные песни, особенно бытовые и любовные[4]. В бесхитростном выражении своих чувств народные певцы достигали большой выразительности. Так, юноша жалуется, что никак не может вспомнить облик своего старого учителя-ламы, поскольку как только он закрывает глаза для медитации, все остальные видения заслоняет лицо его возлюбленной. Когда влюбленные вместе, то они сплетаются как две пряди шерсти; но когда приходит разлука, то они — словно два камня, которые не соединяет ничто. А вот еще одно небольшое стихотворение, в котором связывается воедино красота зарождающегося истинного чувства с красотой родной земли:

В прекрасном нашем городе Лхасе
повсюду многоцветье
свежих цветов; так и в сердце моем
силу набрал бутон,
который вот-вот расцветет.

Образцы любовной лирики в лучших традициях народной поэзии создавал VI Далай-лама Цаньян Джамцо. Многие его стихи отнюдь не божественного содержания становились любимыми песнями тибетцев:

Белозубы, яснолики,
Стайкой девушки сидят,
И одна из них украдкой
На меня бросает взгляд.

Что касается сказок, то эта часть фольклора подверглась наибольшему воздействию со стороны индо-буддийской традиции. Сказочные сюжеты встречаются во многих письменных памятниках Тибета, но практически во всех случаях прослеживается их индийский первоисточник. По мнению специалистов, специально изучавших эту проблему, внедрение буддийской идеологии в народный сказочный мир являлось одним из действенных методов распространения Закона, причем большинство сочинений классического буддизма представляли собой развитие индийской фольклорной традиции. Поэтому для данного сборника мы отбирали сказки, записанные непосредственно у сказителей и лишь впоследствии подвергнутые литературной обработке. В этом случае даже заимствованный сюжет подвергался неизбежной местной переработке и, таким образом, становился уже фактом тибетского фольклора.