Волшебное зеркало Тимеи (СИ)

Заметив, что я смотрю на него, старик отвернулся.

Наверно, этот напиток вызывает у окружающих искажение зрения. Уж что-что, а подавать старость под видом молодости и наоборот — это мой муженек умеет как никто другой!

Я снова обернулась на него и увидела, что Рене по-прежнему смотрит в сторону. Неужели в молодости он был таким красивым? Вполне возможно, люди с возрастом меняются до неузнаваемости…

Гриент привел меня в мою светлицу под куполом башни.

— А как же Комната Отражений?.. — спросила я, чувствуя, как тяжесть понемногу отпускает душу.

— Чтобы оказаться в Комнате Отражений, мадам Валлин, вовсе не обязательно выходить отсюда… — жутковато улыбнулся страж, и моя душа вновь испуганно дрогнула.

Он мягко втолкнул меня внутрь и запер.

Я затравленно огляделась, но в комнате все было как прежде — безукоризненно застеленная кровать, шкаф с зеркалом, натертый до блеска паркет, маленький столик у стены… Тихо колыхалась балконная штора.

И вдруг все предметы начали сами собой перемещаться по комнате! Шкаф задвигался и тяжело переполз на другую ее сторону. За ним юркнул в противоположный угол стул…

Неожиданно на меня навалился сон. Тяжелый и удушающий. Заболело все тело — с ног до головы. Заломило руки, ноги, даже челюсти. Я добрела до кровати и обессиленно прилегла на нее. В комнате внезапно потемнело. Я перетащила на кровать неподъемные ноги и хотела забраться с головой под одеяло, но какая-то неведомая сила вдруг словно распяла меня на этой кровати и пригвоздила к ней.

Мои глаза сами собой уставились в потолок. Из белого он стал сначала синеватым, потом начал чернеть, и в центре его появилась едва заметная трещина.

«А если он рухнет… Он же убьет меня!..» — я испытала жуткий леденящий страх и снова попыталась сдвинуться с проклятой кровати, но та держала меня, словно я была к ней намертво приклеена. Попытавшись дернуть ногой, я с ужасом поняла, что не могу сдвинуть ее с места.

Стало прохладнее. Углы комнаты начали сдвигаться и медленно приближаться ко мне. Кривая трещина на потолке угрожающе расширилась, и ее неровные края заметно ужесточились. Сам потолок почернел и стал похож на подвижное одеяло — края его начали выгибаться и сворачиваться, словно от ветра, хотя ветра еще не было.

Стены вдруг как будто задышали, выгнулись и отделились друг от друга. Они резко сжались, точно были сделаны из пластилина, и начали, хаотично двигаясь, принимать разные причудливые формы и, наконец, словно облились чернилами и превратились в четыре темных силуэта.

Все они были без лиц. Они протянули ко мне тонкие руки и закачали головами, как неваляшки.

Ужас сковал меня, крик прирос к небу. Сердце стучало, как молот, оно словно выросло внутри и заполнило собой все внутренности. Оно стучало из горла и из пяток, откуда-то из-под ребер и из печени, разрывая тело изнутри.

Один силуэт был в костюме и шляпе, он приблизился ко мне и, наклонившись надо мной, заглянул безлицей головой и дыхнул чем-то омерзительно горячим и смрадным.

Другие выстроились за ним и молчаливо кивали, то вытягиваясь в длину, то расширяясь поперек.

«Дин-дон, дин-дон…», — звенели, покачиваясь, их головы.

Кровать вместе с полом вдруг взметнулась ввысь и остановилась где-то высоко-высоко, словно на утесе, который обрывался ровно там, где стояли ее ножки. Со всех сторон хлынул резкий ветер. Потолок взвился простыней и улетел. Силуэты растворились и темными клочьями посыпались вниз, и я увидела сияющие надо мной звезды. Вокруг развевалось черное полотно неба. Отовсюду выл ветер. Ощущение было, будто подо мной холодная нескончаемая бездна.

Я шевельнулась на кровати. Ах, зачем я это сделала?.. Равновесие нарушилось, простыня подо мной вдруг заскользила, неотвратимо таща меня за собой. Липкими от ужаса руками я попыталась удержаться за край спинки кровати, но не успела, а в следующее мгновение она была уже недосягаема для меня. Не слушающимися пальцами, крича своим звонким хрустальным голосом, я хваталась за край матраца, за угол одеяла, чувствуя, что ноги мои уже сползли вниз и колышутся над пропастью.

В тщетных попытках удержаться руки проскользили по постели вниз, и с непередаваемым чувством я поняла, что в следующее мгновение меня уже ничто не спасет. И тотчас же из рук вывернулся край скользкой простыни, кровать взлетела вверх, а я ринулась вниз, успев подумать, что на том свете надо покупать только грубые холщовые простыни…

Сердце под рубашкой заколотилось неимоверно, со лба заструился пот, по глазам стегал летящий черный воздух, я рассекала его каждым взмахом ресниц. И неминуемо приближалось дно зияющей внизу бездны. И вдруг над самым ухом мягкий и вкрадчивый голос Рене спросил:

— Теперь ты будешь слушаться меня, моя женушка?

— Да, да… — задыхаясь, пробормотала я.

— Не будешь больше позорить перед гостями?

Я наклонила голову и увидела стремительно надвигающуюся землю. Она была усеяна грудами острых камней. Я летела прямо на них.

— Нет! Нет!!! — завопила я истошно.

Камни подступали все ближе, я уже начала различать отдельные острия.