Волшебное зеркало Тимеи (СИ)

Я сглотнула. Как они смеют? В моем доме… У меня сегодня концерт…

— Нет! — закричала я громко и пронзительно. — Нет, нет и нет! Гнусный, отвратительный старик! Не смей прикасаться ко мне! Ты мне противен! И никакие богатства на земле не заставят меня выйти за тебя замуж!

Месье едва заметно кивнул импресарио, и тот передал Ксавье извлеченный из чемодана предмет.

В то же мгновение мои плечи оказались в цепких руках секретаря.

— Пустите меня! Что это значит? Тетя Клаша! Помогите!!! — заверещала я.

Маэстро поудобнее откинулся на стуле.

— Спокойно, спокойно… — увещевал над ухом мелкий импресарио.

Ксавье тем временем трижды быстро махнул чем-то перед моими глазами, и я ощутила три легких укола — в запястье, в бровь и в губы.

К горлу подступила дурнота, которая неожиданно быстро прошла.

— Ну, вот и все! — захлопал в ладоши импресарио и засмеялся.

Маэстро строго взглянул на него, и тот сразу замолчал.

Острые пальцы отпустили меня.

Я дернула плечом и гневно посмотрела на маэстро и его помощников. У меня открытое концертное платье, а тело слишком нежное для таких грубых ручищ, как у мерзкого Ксавье… Наверняка останутся синяки, которые гримерше придется замазывать огромным слоем тонального крема…

— Ну нет — так нет! — развел костлявыми руками месье Рене, неожиданно повеселев. — Воля ваша.

Он перевел взгляд на часы.

— А время-то…

Я тоже посмотрела на часы. Без пятнадцати шесть!

— Надеюсь, когда я вернусь после концерта, вы уже уберетесь отсюда! — с ненавистью бросила я.

В ответ раздался отвратительный старческий смех.

Стул непостижимым образом вновь стал легким, я без труда отодвинула его и бросилась к выходу.

— До скорого свидания… — долетел до меня скрипучий голос дирижера, но я захлопнула его вместе с входной дверью.

ГЛАВА 7

У врат филармонии, как обычно, дежурили два охранника — Эдик и Доберман. Толстый Эдик стоял у служебного входа, а Доберман, прозванный так за определенное сходство с данной породой собак, — у центрального.

Подходя к служебному входу, я заметила, что Эдик озабоченно разговаривает с кем-то по телефону.

— Нет, не подошла еще, Виктор Никитич! — донеслось до моего слуха, и Эдик взглянул на безвкусные часы на своей волосатой лапе. — Шесть двадцать. До концерта десять минут. А вы ей звонили?..

В этот момент я легкой походкой подлетела ко входу, кивнула охраннику и взялась за ручку двери.

— Эй, вы куда?! — рот Эдика раскрылся, как бездонная пещера, полная желтоватых прокуренных зубов.

— Добрый вечер! — ответила я, ослепительно улыбнувшись, и потянула дверь на себя. Она приоткрылась, я юркнула туда, но тут же силой Эдика выкатилась обратно.

— Вы куда, вам говорю?! — надо мной, как два белесых шара, зависли два злых глаза навыкате.

Я, начиная выходить из себя, вырвала из рук охранника рукав шерстяного пальто.

— Эдик, ты что себе позволяешь?! Ты что, не видишь, я спешу!

Эдик, который, по моим понятиям, должен был, узнав приму, смутиться и извиниться, неожиданно громко заржал.

— Ты глянь, Николаич, спешит она! — вместо извинений он показал меня подошедшему начальнику охраны Александру Николаевичу.

Я почувствовала, как щеки мои запылали.

Ну, сейчас «Николаич» ему задаст!..

Тот озабоченно наклонился надо мной.

— Вы что хотели, женщина?

Чувствуя, что мой рукав в безопасности, я поправила пальто и отошла на шаг назад.

— Александр Николаевич, Эдуард не пропускает меня на концерт!

Вопреки моим ожиданиям, Эдик ничуть не смутился, а Александр Николаевич по-прежнему смотрел на меня в непонимании.

— На концерт?.. Так вам нужен центральный вход, а это служебный! — разъяснил он.

Теперь уже я ничего не могла понять.

— Мне и нужен служебный, вы что, с ума все посходили?!

В этот момент у Эдика опять зазвонил телефон. Он достал аппарат и приложил его к уху. Я снова метнулась к служебному входу, но начальник охраны мягко развернул меня назад.

— У вас есть билет? — спросил он спокойно.

— Да какой еще, к черту, билет?! Что здесь происходит?! — взорвалась я, не на шутку свирепея.

— На концерт Марины Обручевой. Вы же на концерт Обручевой пришли?

Я остолбенело воззрилась на него, потом на Эдика, невозмутимо вещавшего в трубку:

— Нет… Не подошла. Не знаю, что и думать.

Они что, разыгрывают меня?!

— Не смешно! Пропустите, Александр Николаевич! Я и так уже опаздываю.

Я снова дернулась к двери.

— Я не понял, милицию, что ли, вызывать?! — рявкнул, подходя, Эдик, и я невольно отпрянула. — Вам же сказано — с центрального входа!

Откуда-то из глубины пока еще далекой волной начала подниматься уже знакомая смутная тревога. Чувствуя, что происходит что-то не то, я не стала больше спорить и рваться, а отошла и остановилась в стороне. Может, они пьяны?.. А может, служебный вход по какой-то причине не работает, и нужно действительно зайти с центрального?.. Я попыталась вспомнить, не говорил ли на репетиции директор о перекрытии служебного входа, но ничего подобного на память не приходило.

Еще раз окинув взглядом уже позабывших обо мне Эдика и его начальника, я, наконец, развернулась и медленно пошла навстречу Доберману.