Волшебное зеркало Тимеи

Что же делать?.. От мысли, что я вновь оказываюсь в ужасающем замкнутом кругу, отчаяние подступило к горлу.

Любая лишняя минута здесь по-прежнему дышала опасностью. В каждом спешащем человеке угадывались знакомые черты… Растерянно стоя с кошельком в руке, я замешкалась в проходе и не успела отойти в сторону от шумной компании молодых людей. Один из них случайно толкнул меня, так, что кошелек выскользнул из рук и с глухим стуком шлепнулся на пол.

Из отделения для мелочи вдруг выскочила монетка, которую капитан дал на сдачу, и покатилась по полу. Я побежала за ней и сама не поняла, как очутилась возле маленькой кассы, которую не заметила раньше. В отличие от других касс, к которым тянулись, петляя, нескончаемые очереди, она была абсолютно свободна.

— Назовите ваше имя, — строго произнесла кассирша, едва я заглянула в окошко.

— Марина Обручева… То есть… Мари Валлин, — запуталась я. — Но только…

— На имя Мари Валлин зарегистрирован билет, — вдруг сообщила она, пощелкав мышкой.

— Билет?.. — не поняла я. — Как?.. Когда?..

— Билет на рейс Париж-Москва. Заказан и оплачен в ноябре прошлого года. Билет с плавающей датой. На любой ближайший рейс.

Тот самый билет, заказанный Грегом Андерсоном!.. — вспомнила я.

Я все еще обдумывала, как признаться кассирше, что у меня нет никаких документов, когда из окошка высунулась ее рука.

— Ваш билет. Рейс через тридцать пять минут. Пройдите на регистрацию.

С билетом в руках, словно лунатик, я развернулась и двинулась было прочь…

— Мадам!

Я похолодела.

— Оплатите услугу, — послышалось из-за спины с улыбкой.

Чувствуя, как ужас меня отпускает, я протянула ей упавшую монетку капитана — блестящую, похожую на десять рублей, только с мелкой надписью по кругу: The Justice International Agency.

«Международное агентство «Справедливость».

— Счастливого полета! — приветливо промолвила кассирша и закрыла окошко.

Я отошла на несколько шагов и обернулась, чтобы посмотреть, не подошел ли кто-нибудь еще к этой пустой кассе.

Но никакой кассы в углу уже не было.

Привалившись к окну, там стоял мрачный тип с газетой, а вокруг его ноги увивалась маленькая девочка с вытянутым от недовольства и усталости лицом.

Наконец, таким же волшебным образом пройдя все предполетные процедуры, я поднялась по трапу, все еще не веря, что это происходит наяву, и нутро самолета поглотило меня.

ГЛАВА 46

Мой город!.. После стольких дней разлуки я медленно шла по нему, прикасаясь губами к его воздуху, ловя ладонями листву его деревьев, ощущая под ногами его неровный асфальт. И мысленно обнимая его, охватывая весь — от вокзала, на котором я сошла с поезда, до его реки, парков, метро, до его знакомых и незнакомых людей.

В городе было прохладно, несмотря на почти середину лета, и я брела, как будто никуда не торопясь, удерживая в груди растущее чувство волнения и страха — страха вновь увидеть свой дом, маму и тетю Клашу. Как-то они примут меня?.. Узнают ли на этот раз?.. На мне был русый парик «волосы Тимеи», неприметный бежевый костюм… В глазах застыла непроходящая боль, а в душе я чувствовала себя постаревшей на сорок лет. Медленно продвигаясь к дому, словно пытаясь оттянуть момент встречи, я купила в большом магазине скромный темно-синий плащ и зонт и так же медленно двинулась дальше.

Путь лежал мимо филармонии. Запестрели афиши… Помимо воли глаза наполнились слезами. А это что?..

Резким уколом в сердце вонзилась афиша с надписью «Марина Обручева приглашает…» Сквозь выступившие слезы я пыталась рассмотреть девушку на афише — она чем-то похожа на меня, темноволосая, с красивой улыбкой и яркими глазами… А голос? Голос у нее такой же, как у меня?.. Пятнистые морщинистые руки по-старчески задрожали. Что же ты сделал с моей жизнью, Рене? Что же ты сделал со мною?..

Из двери служебного входа вдруг вышел охранник Эдик, деловито подтягивая штаны. В первое мгновение я едва не кинулась к нему, как к родному, но тут же, опомнившись, шарахнулась в сторону. Эдик бросил на меня короткий безразличный взгляд и, отвернувшись, неспешно закурил.

Итак, все было как прежде. Я вернулась, я здесь, но никто не видит и не принимает меня. В филармонии вместо меня поет другая Марина Обручева, а кто же на моем месте у мамы и Вадима?..

Надвинув парик плотнее на голову, я обошла филармонию, внутренне пытаясь держать удар, и побрела дальше, по знакомым улицам и аллеям, и дом мой незримо приближался и приближался… Мама… Тетя Клаша… Сейчас я увижу их, а они увидят меня. Сердце стучало в горле горячим пульсом, колотилось, трепетало, отдавало в голову.

Наконец, из-за поворота показался мой высокий двухэтажный дом. Я невольно вздрогнула и остановилась, глядя на него издали. Знакомая коричневая покатая крыша, зеленый забор… Больше ничего не было видно. У забора стояла чужая синяя «Тойота». Наверно, кто-то приехал в гости.

Я подошла к дому, нервно теребя карман плаща и не зная, куда деться от этой дрожи. Калитка была приоткрыта. Значит, дома кто-то есть. Запахло тушеной капустой… Ворваться, как раньше, и закричать: «Мама!»