Волшебные каникулы Уморушки

Ох злился же Гонзалес Пиранья на следующее утро, когда увидел, что все три корабля, как ни в чем не бывало, следуют друг за другом привычным курсом! Он готов был разорвать земляка Мигеля на мелкие кусочки, однако пришлось сдержать свой гнев и, скрепя сердце, встать на вахту к проклятым ампольетам.

– Сатана помутил твой разум, жалкий трус! – прорычал он шопотом Мигелю Корридо, когда тот вздумал подойти к нему, чтобы поделиться ночными впечатлениями. – Почему ты не выполнил обещания и не повернул корабль?! Отвечай, как на духу, подлый предатель!

– Я не мог этого сделать, даже если бы очень хотел, – миролюбиво стал объяснять земляку рулевой Корридо. – Мне было видение ночью! Я видел чудо своими глазами! – И лицо Мигеля расплылось вдруг в простодушной и светлой улыбке.

– Тебе явился дьявол? Сатана? Морской змей? – нахохлившись, спросил Пиранья. – Или, быть может, все трое сразу?

– Нет: мне явилась святая дева Умора! – и Мигель Корридо, осенив себя крестом, чистосердечно добавил: – Да светится ее благословенное имя в веках!

– Не знаю такой святой… – буркнул сердито Пиранья. – Какое-то варварское имя: Умора… Одну такую и знаю: помощницу повара дона Жуана.

– Должно быть, ее назвали в честь этой святой девы, что явилась ко мне ночью, – Корридо помолчал, вспоминая видение, и уточнил вскоре: – Санта-Умора была ярдов шести-семи росту и доставала головой средней реи мачты. А помощница повара чуть выше ярда… Санта-Умора предсказала нам скорую встречу с землей!

Пиранья зло сплюнул: планы рушились, как карточный домик!

– Хорошо, – сказал он приятелю, – будем ждать еще два дня. Но на третий…

Он не успел договорить, так как в тот момент то тут, то там стали раздаваться радостные и взволнованные крики матросов: «Чайки! Глядите: чайки!..»

Все, даже больной Колумб, выбежали на палубу.

– Где?!.. Где чайки?.. – спрашивал Адмирал Моря-Океана стоявших рядом с ним матросов. – Мне что-то нездоровится, я плохо вижу…

– Они слева по курсу, дон Адмирал! И справа!.. И прямо над нами!..

– А я что говорила! – не выдержала и громко выкрикнула, сияя от счастья, Уморушка. – Вот вам и чайки! Я землю за сто верст чую!

– Кому это ты говорила о чайках? – тут же прицепился к ней Гвоздиков. – Что-то я не помню, чтобы кто-нибудь нас о них спрашивал!

– Да так это я… Хотела сказать, да не сказала… – И Уморушка поспешила поскорее улизнуть от дотошливого Ивана Ивановича.

Любуясь на стремительные пируэты белоснежных чаек, никто не заметил, как с востока, следуя тем же курсом, что и испанские каравеллы, стала приближаться какая-то точка. По мере приближения к кораблям точка росла в размерах, и когда очутилась совсем рядом, то стало ясно, что это – огромный трехглавый крылатый змей.

– Тревога! Тревога! – закричал, наконец, кто-то из матросов, случайно оглянувшись назад. – Морской змей! Мы погибли, дон Адмирал!

Как по команде взоры всех стоявших на палубе устремились к корме каравеллы. И тут же полсотни хриплых матросских глоток издали вопль ужаса: почти над каравеллой, ярдах в пятидесяти-семидесяти от нее, и на такой же приблизительно высоте, лениво помахивая тяжелыми крылами, двигалось какое-то трехглавое чудовище.

– Спокойно! – скомандывал побледневший Колумб, подходя к борту корабля, чтобы лучше видеть страшного преследователя. – Всем соблюдать спокойствие! Морские змеи живут в морской пучине и нападают на путешественников, выныривая внезапно. А это чудовище летит по небу и, кажется, настроено весьма миролюбиво.

– Кто же это все-таки, дон Христофор? – спросил рулевой Корридо, подходя к Адмиралу поближе. – На святого эта образина тоже совсем не похожа.

– Скорее всего, не известное нам животное, дорогой Мигель. Вряд ли оно нас тронет. – Колумб подумал немного и тихо добавил: – Однако, приготовьте на всякий случай пушки. Если оно передумает и нападет на нас, мы дадим чудовищу достойный отпор.

Маришка, которая стояла вместе со своими друзьями в толпе перепуганных моряков и тоже глазела на «морского змея», вдруг схватила Гвоздикова за руку и взволнованно прошептала:

– Смотрите, Иван Иванович, да это же наш Змей Горыныч!

– Не может быть… – ахнул Гвоздиков. – Здесь, в другую эпоху…

– Точно-точно! – подтвердила Уморушка правоту Маришкиных слов. – Он самый!

– И она крикнула что было силы:

– Горынушка-а!.. Миленька-ай!.. Возьми нас отседа-а-а!..

Горыныч, который хотел было убираться восвояси, удивленно повернул правую голову и посмотрел на столпившихся на палубе корабля людей. «Кажется, кричала одна из девчонок…» Змей Горыныч сделал плавный разворот и завис над каравеллой.

– Что ты делаешь, глупая негодница! – закричал Уморушке перепуганный до смерти Пиранья. – Ты погубишь нас всех своими воплями!

Но Уморушка даже не обратила внимания на его шипение.

– Горынушка, миленький, ведь это же я – Уморушка! – крикнула снова юная путешественница. – А это – Маришка, Иван Иванович… Ты что, не узнаешь нас, что ли?

– Первый раз вижу, – отозвался Змей Горыныч, чуточку сбитый с толку. – Простите, но вы обознались, уважаемые.

И он продолжил свой прерванный полет.