Волшебные миры Хаяо Миядзаки

В этой сцене Тихиро испытывает отвращение и неприятие к миру, который она никак не может контролировать. Культурный критик Сьюзен Бордо связывает анорексию с «современным страхом потерять власть над собственным будущим» и замечает, что «тело, пожалуй, одна из немногих сфер, которые остаются под нашим контролем в двадцатом веке»[273]. Отказ Тихиро от пищи начинается как отказ от родительской власти, а заканчивается тем, что она пытается отказаться от еды, которую дает ей Хаку, в попытке отрицания пугающего внешнего мира.

Безликий – противоположность Тихиро. Это существо превращается из практически бестелесного спектрального присутствия в гигантского всепожирающего монстра с огромным зияющим ртом. Еще более тревожно то, что он служит олицетворением булимии, когда изрыгает всё, что проглотил. Сцены буйства Безликого настолько же отвратительны, насколько незабываемы, и гораздо более гротескны, чем всё, что до этого создавал Миядзаки. Зрители ценят их за откровенную эпатажность или за провокационную критику общества.

Если анорексия – это отчаянный поиск контроля, то булимия – это излишества и наказание себя за эти излишества. И то и другое связано с реальными проблемами современного общества. Бордо связывает булимию с потребительским капитализмом, предполагая, что это характерно для «современного устройства личности»[274]. Но Безликого можно рассматривать и в контексте японского общества. У «Унесенных призраками» на афишах был еще один, довольно неожиданный, слоган: «В каждом из нас есть немного Безликого».

За тридцать лет работы аниматором Миядзаки создал невероятный пантеон сверхъестественных персонажей, начиная с каменного гиганта в фильме «Принц Севера» до эктоплазматического лесного бога в «Принцессе Мононоке», но Безликий, пожалуй, одновременно самое простое и самое сложное творение режиссера. Архетипический черный наряд и белое маскоподобное лицо делают его легкой мишенью для проекции наших собственных страхов и желаний.

Вначале Безликий кажется застенчивым, одиноким призраком, который даже говорить не может, если не считать жалобного мычания. Оказавшись внутри волшебного мира купален и их экстравагантных чувственных удовольствий, он превращается в сильного демона жадности, а его гигантский разинутый рот символизирует неутолимое желание. Самостоятельно Безликий не может найти какое-то среднее состояние, в котором взаимодействовал бы с другими обитателями купален здоровым полноценным способом. Его безумное поведение наводит на мысль о гневе, но в нем скрываются более сложные внутренние конфликты.

Стоит повторить, что Безликий почти случайно возник в воображении Миядзаки, когда его мозг работал на высоких оборотах из-за затянувшегося производства фильма. Рассказывая о сцене, где Безликого тошнит, режиссер упомянул о «необходимости всё выплюнуть»[275]. Очевидно, подобная эманация темной стороны бессознательного, бушующая агрессия и другие антисоциальные формы поведения задели зрителей за живое. В Японии, стране, которая по-прежнему уделяет огромное внимание конформизму, дисциплине и самоконтролю, антисоциальные действия Безликого создают чувство некоего освобождения.

Такие антисоциальные элементы могут включать сексуальность. Миядзаки упоминал, что Судзуки называл Безликого «сталкером»[276]. В какой-то момент Безликий с тоской взывает к Сэн (Тихиро), и ясно, что он хочет ее контролировать и присвоить себе ее любовь. В японских купальнях исторически процветала проституция, и тот факт, что Безликий предлагает Тихиро деньги в обмен на любовь, наводит на размышления.

Сексуальные услуги могут служить метафорой многих других вещей, и ясно, что пустота, которой движим Безликий, гораздо больше плотской тоски. Оставаясь наедине со своей пустотой и отчаянием, со своими желаниями, которые невозможно удовлетворить, он становится символом самых отчуждающих черт современной жизни. Решение Миядзаки избрать для духа линию поведения, воплощенную в последних двадцати минутах «Унесенных призраками», столь же оригинально и образно, как и остальной фильм. Мы уже поняли, что он рассматривал вариант, при котором Безликий вырастет до еще более гигантских размеров, превратится в монстра типа лесного бога и уничтожит купальни в безумии катарсического разрушения. Вместо этого режиссер выбрал совершенно иной вариант – поездку на поезде в еще один фантастический мир, на этот раз мир спокойствия и простоты.