Волшебные руки труда и науки

А вспомните вазы для цветов, выполненные советским скульптором Мухиной, художником Успенским. Синие, бесцветные, молочные, новые по форме, глубокие по цвету... Ведь все это сделано теперь, в наше время, на вновь возродившемся Ленинградском заводе художественного стекла.

И разве не блестящим доказательством большого мастерства советских стеклоделов является Московское метро! Его люстры и торшеры, мозаичные панно, витражи и стеклянные раковины — стенники...

Наконец, вспомните вазу, изготовленную в 1949 году Ленинградским заводом художественного стекла. Она хранится в одном из московских музеев. Над ней потрудился целый коллектив. Здесь были и архитекторы, и скульпторы, и стеклодувы, и ученые. Всего тридцать пять человек. Сколько труда, выдумки и таланта вложено в ее создание! Вес вазы — тысяча двести пятьдесят килограммов, высота — три с четвертью метра, а выглядит она легкой и воздушной. Она составлена из двухсот шести отдельных частей, но они так искусно соединены друг с другом, что их не отличишь.

Хрустальные лепестки на вазе искрятся, живут, сверкают всеми цветами радуги. Большие листья замыкают низ вазы. А вверху из нее поднимаются алые знамена, тоже сделанные из стекла. Они светятся, переливаются, словно трепещут на ветру. Вокруг расположились скульптуры из стекла...

Торжественная, праздничная вещь!

Так неужели, имея такой опыт в производстве стеклянных произведений искусства, мы не построим колонны в Ленинградском метро?

И вот станция «Автово» построена.

В огромном зале стоят сорок хрустальных колонн. От них исходит тихий сказочный свет. Форма их необычна. Внизу они узкие. И постепенно расширяются кверху. Глядишь на них, и кажется, что слушаешь музыку, светлую, радостную, уходящую все выше и выше. А по колоннам тонкой гравировкой сделаны рисунки. О суровых и мужественных годах войны напоминает содержание этих рисунков. Мы видим советских воинов, защищающих Ленинград...

Но все это позади: война, блокада, разруха. Радуйтесь, люди! Радуйтесь, берегите мир! Берегите красоту, созданную с такой любовью!..

Вот о чем поют каждому входящему в станцию «Автово» светящиеся колонны, и стеклянные потолки, и темно-красные стеклянные чешуйки, покрывающие стены.

«Дом не дом, чертог не чертог, а дворец царский или королевский, весь хрустальный, горит и сияет, а огня не видать, словно солнышко спряталось и откуда-то светит...» — так говорилось в старинной русской сказке,

Неподалеку от старинного

города Владимира расположен

на редкость приятный городок

Гусь-Хрустальиый.

Гусь-Хрустальный

ГОРОД СТеКЛА

Двести лет существует этот городок, и двести лет носит он свое веселое и забавное имя. А почему его так назвали, никто далее из старожилов объяснить не может. Вернее сказать, объясняют по-разному.

— На нашей реке много гусей водилось,—рассказывают одни.— Охота гусиная была отменная. Вот и назвали реку Гусем. Когда же орловский купец Аким Мальцев построил тут завод хрустальной посуды, он велел повесить на воротах хрустальную фигурку гуся. Сиял этот гусь на солнце всеми цветами радуги, а купец ходил и радовался: «Вот, дескать, какие штуки изготовлять умеем». Так и пошло — «Гусь-Хрустальный» да «Гусь-Хрустальный».

Другие жители города оспаривают этот рассказ.

— Никакого гуся хрустального на заводских воротах не было. А было вот что: на той же реке Гусь издавна помещался железоделательный завод. Хозяева ему были Баташевы. И звали тот завод «Гусь-Железный». Так вот, в отличие от «Железного» Мальцев назвал свой завод «Гусь-Хрустальный».

Какой из рассказов соответствует истине, трудно сказать. Но, как бы то ни было, живет своей особой жизнью этот старинный городок с прямыми, словно по линейке расчерченными, улицами, с одинаковыми домиками из красного кирпича, крытыми черепицей.

Бархатные сосновые леса окружают город. А тихая речка Гусь, давным-давно запруженная, образовала посреди города широкое озеро. Словно огромное хрустальное зеркало, оно отражает в себе опрокинутые деревья и молчаливые дома.

Неподалеку от озера — рынок, где торгуют сочными антоновками и владимирской вишней. Улицы зеленые, тенистые.

Здесь — на рынке и на улицах — можно услышать певучую речь, не похожую ни на речь москвичей, ни на произношение горьковчан или других близких к Гусь-Хрустальному городов.

Трамваев в городе нет. Автомобилей мало. Да и ездить на них особенно некуда. Город невелик. Весь его из конца в конец можно обойти за час.

Но впечатление, будто города этого не коснулась рука стремительного времени, только кажущееся.

Многое, очень многое здесь изменилось. Мне довелось некоторое время пожить в Гусь-Хрустальном, познакомиться с потомственными хрустальщиками, побывать у них в домах и послушать горькие воспоминания о старой, дореволюционной жизни рабочих хрустального завода.