Волшебные сказки

Тут он забор сломал, пасть разинул, хотел было кузнеца схватить, да не тут-то было. Дементий палицей размахнулся да по носу его хрясть!

Чего-чего, а уж такого оборота Ермила не ожидал. На задние лапы сел, глазами хлопает, да ничегошеньки перед собой не видит - только круги какие-то плывут, искорки мелькают, а в ушах колокольчики-бубенчики звенят, так и заливаются.

Но вот колокольчики утихли, круги перед глазами рассеялись, искорки погасли, и вновь Ермила кузнеца увидал. А тот время зря не теряет, здоровенную цепь из сарая тащит да приговаривает:

- Вот сейчас на цепь тебя посажу, будешь в хозяйстве трудиться. Уж я-то тебя и землю пахать научу, и к делу кузнечному приспособлю.

- Не хочу землю пахать и в кузнице работать не желаю, - отвечает Ермила да потихонечку к лесу пятится.

- Мало ли что не желаешь. Будешь у меня к труду приучаться. Не годится воровством да разбоем жить, - отвечает Дементий, а сам уже цепь Ермиле на шею прилаживает.

Тут ящер повернулся, хотел было в лес убежать, да только кузнец-то не пускает, за хвост крепко ухватил, обратно на подворье тащит.

Что делать Ермиле, куда деваться? Заревел он, крылышками затрепетал, в небо поднялся да Дементия с собой уволок. Как ни пытался с хвоста его сбросить, все напрасно, так вместе с ним и улетел.

Вот летит он в облаках и думает, как бы от непрошеного ездока избавиться. А ездок-то слазить с Ермилы и не собирается, потихонечку-полегонечку с хвоста на спину к нему перебрался, а потом и вовсе шею оседлал.

Ящер рычит, головой туда-сюда крутит, от кузнеца освободиться норовит, а тот лишь посмеивается да приговаривает:

- Образумься, - говорит, - одумайся. Сколько ни летай, а на землю все одно возвратишься. Уж я-то теперь от тебя не отстану, к хозяйству приобщу, к всякой работе приучать буду.

- Не бывать тому, - злится Ермила - Мы еще посмотрим, кто кого! Вот к дядьке моему наведаемся, уж он-то управу на тебя найдет.

- К дядьке? - удивился Дементий. - К какому такому дядьке?

- А вот сейчас и увидишь.

Тут Ермила подлетел к какой-то старой крепости, стоявшей на вершине холма, плюхнулся на землю возле главных ворот и что было мочи возопил:

- Дядюшка! Дядюшка Зенон, где ты? Помоги мне от злодея оборониться! Он меня обижает!

Ворота приоткрылись, и вышел из них старичок. Старичок, вроде бы, как старичок, все-то в нем людское, привычное, вот только глаза необычные, какие-то страшные - одним словом, змеиные глаза, да и только.

- Дядюшка, ты ли это? - удивился Ермила. - Как же это ты умудрился облик-то человеческий принять?

- Об этом потом расскажу, - отвечает старец. - А сейчас поведай, Ермилушка, зачем пожаловал.

Тут ящер заплакал, зарыдал и с обидой в голосе говорит:

- Вот погляди, дядя Зенон, на того злодея, что на шее у меня пристроился. Он мне покушать вволю не давал, он меня по носу стукнул, он грозился, что землю пахать на мне будет да еще в кузнице работать заставит!

- Нешто покушать вволю не давал? - удивился старец.

- Не дава-а-а-л, - хнычет Ермила.

- И по носу стукнул?

- Стукнул, - жалуется Ермила.

- Больно стукнул или так себе?

- Бо-о-о-льно! Бо-о-о-льно! - твердит Ермила, а сам рыдает пуще прежнего.

Старичок племянника слушает, по голове его поглаживает, все жалеет да успокаивает, на кузнеца с укоризной поглядывает.

- Ай-ай-ай, - говорит, - и откуда же в тебе, мил человек, столько жестокости, столько злости взялось? Нешто можно дитятю малую обижать?

- Дитятю? - удивляется Дементий. - Ничего себе дитятя, зверюга кровожадная.

- Ну вот, мил человек, опять ты за свое, - вздыхает старичок, - никак понять меня не желаешь. А коли так, то послушай, что я тебе сейчас скажу.

Тут он снял с шеи висевший на цепочке медальон, открыл его и достал крохотную-прекрохотную книжицу. Полистал книжицу, нашел нужную страничку, потом указал пальцем на Дементия и вслух, громко и отчетливо прочитал заклинание. Стоило ему это сделать, как Дементий тут же с Ермилиной шеи свалился и обратился в высокий, вросший в землю железный столб.

То-то обрадовался Ермила, то-то развеселился, принялся вокруг столба плясать, ножищами топать. А дядюшка тем временем ворота открывает, племянника в крепость обедать зовет.

Надо сказать, что дядюшка Зенон от рождения змеем был, но не простым змеем, а колдовским. И не случайно с самого детства, сызмальства пристрастился он к нечистому делу, с годами в чернокнижных премудростях изрядно преуспел, а на склоне лет до того изощрился, до того исхитрился, что сумел человеческий облик принять.