Волшебные сказки Азерота

О, как они танцевали вместе – мать и дочь, Белая Леди и Голубое Дитя. Говорят, что долго-долго малышка бегала кругами вокруг матери, смеясь и играя. Вместе, держась за руки, они вприпрыжку пересекали сумеречный мост и мост рассветный, соединявшие день и ночь; и, обнявшись, глубоко дремали, пока Солнце несло свою службу; и улыбались, глядя на то, как спит милая Азерот.

Но ничто подобное не длится вечно, даже если длится долго-долго. Дитя начало задавать вопросы:

– Кем я была до того, как мы оказались вместе? – спросило Дитя одной ночью.

– Ты была всем, чего я только желала, – ответила Леди, крепко сжимая руку дочери. – Ты была слезами, которые я проливала, мечтами, которые мне снились, вздохами, которые я испускала, и надеждой, которую я хранила в своем одиноком сердце.

– А что я теперь? – спросила малышка.

– Ты – исполнение моих надежд, ответ на мои мольбы, бесценный дар, которого я даже не могла себе вообразить.

Дитя смеялось, и смех ее был самым сладким, самым чистым и самым совершенным, какой только слышал космос. Малышка прятала лицо, уткнувшись матери в шею, и думала.

Затем дитя начало задавать матери все больше вопросов. И от каждого вопроса, дорогие мои, любимые, на сердце ее матери становилось все тяжелее.

– Леди Мама, а те создания, которые мы видим каждую ночь, они похожи на нас?

– И похожи, и непохожи. Они смертные.

– А что значит «смертные»?

– Они приходят в мир на время, а потом уходят.

– А куда они уходят?

Белая Леди не знала ответа, и потому ничего не сказала. Молча, мать и дочь спустились по рассветному мосту, чтобы отдохнуть.

На следующую ночь Дитя задало другой вопрос:

– Леди Мама, эти смертные, которых мы видим каждую ночь, – мы можем сами спуститься и встретиться с ними?

– Нет, не можем. Мы должны оставаться здесь и приглядывать за милой Азерот, пока она спит, – ответила мать.

– А что ей снится? – спросило Дитя.

Белая Леди не знала ответа на этот вопрос и снова ничего не сказала. И Голубое Дитя тоже молчало.

И на третью ночь Дитя вопрошало:

– Леди Мама, а кем я была, пока не стала собой?

– А! – сказала Леди, переполнившись чувствами. – На этот вопрос я знаю ответ. Ты была всем, чего я только желала, к чему стремилась, о чем мечтала. Ты была тем, кого я любила больше прочих, даже когда еще тебя не знала. Любовь к тебе делает меня счастливой.

Дитя печально посмотрело на мать и спросило голосом столь горьким, растерянным и чистым, что он мог растопить самое холодное из сердец:

– А что нужно мне… чтобы тоже стать счастливой?

О мои дорогие, мои любимые, пожалейте же Леди, ибо не знала она, что ее дочь несчастна. И не ведала она, как сделать Дитя счастливым. Тогда Леди получила урок, который приходится усвоить всем матерям: дети взрослеют.

Как и в первую ночь, как и во вторую тоже, Леди ничего не сказала. Но на этот раз слезы покатились по ее бледному, сияющему лицу и тяжело опустились на поверхность мира, дремлющего внизу. И, как и в первую ночь, как и во вторую тоже, Дитя молча сидело рядом с матерью, и в тишине они вместе спустились по рассветному мосту, чтобы отдохнуть.

На следующий вечер Белая Леди очнулась ото сна. Но когда она повернулась, чтобы улыбнуться своей дочери, то увидала лишь пустые небеса.

Голубое Дитя исчезло.

Ужасное чувство охватило Леди. Она не знала, как его назвать. Но ей казалось, будто она потеряна, будто она никогда больше не сможет смеяться. О мои дорогие, мои любимые, тогда впервые Леди почувствовала страх… и горе.

– Где моя дочь?! – кричала она. Ее крик был остер, как клинок, и громыхал, как землетрясение. – Звезды! Вы, сияющие повсюду, даже в местах, недоступных мне, – где мое Дитя?

– Мы не видим ее, Белая Леди, – отвечали звезды.

В отчаянии Леди перебежала по рассветному мосту раньше срока и остановилась перед растерянным могучим Солнцем. Оно было так огромно, что рядом с ним Белая Леди чувствовала себя крошечной, и пылало так жарко, что ей казалось, будто она сгорит дотла. Но она все равно стояла рядом с ним, от страха, от горя и от гнева окутавшись темным, дымчатым алым сиянием. И потому, мои дорогие, мои любимые, когда луна становится красной, мы знаем, что она гневается.

– Где моя дочь? – требовательно спросила она. – Солнце, столь ярко освещающее милую Азерот, где мое Голубое Дитя?

– Я не видело ее, Белая Леди, – отвечало Солнце.

Леди, обезумев от горя и боли, рухнула на колени прямо на рассветном мосту.

– Милая Азерот, – прошептала Леди. – Ты, чьи создания научили меня, какой может быть любовь, – где мое Дитя?

Но Азерот продолжала спать и видеть сны и не пробудилась. Как и у Солнца, и у звезд, у нее не было ответа для Леди.

Подобно тени, следующей за страхом, гнев вспыхнул в самом сердце Белой Леди – там, где когда-то зародилась ее любовь к Голубому Дитя. Ныне же Леди отдалась гневу и воскликнула своим могучим голосом: