Волшебный камень

— Там к вам один товарищ… Сам такой простой, старый, а документы показал, что он академик…

— Академик? — Он живо приказал: — Что же вы стоите? Просите его сюда!

Девушка метнулась к двери.

Он окликнул:

— Как его зовут?

— Холмогоров Петр Иванович!

— Откуда он?

— Из Москвы…

— Это я и сам понимаю, что он не с луны свалился! Какая у него специальность?

— А в документе написано только, что он действительный член Академии наук СССР…

— Проси!

Эта короткая перепалка вызвала усмешку и у самого Саламатова. Вот, значит, как! Нами уже и академики интересуются! Недаром хлеб едим в военную годину! Только по какому же делу может приехать в Красногорск академик? Впрочем, поразмышлять не удалось, дверь открылась, и на пороге показался тот самый домашнего вида старичок, который привлек внимание Саламатова, едва сойдя с парохода.

Академик прошел к столу, протянул Саламатову маленькую, сухонькую, но еще твердую руку, скороговоркой назвался и только после этого огляделся. Но оглядывался с живым интересом, даже отошел от стола, потрогал рукой огромные, шершавые на ощупь листья рододендрона, потом шагнул к витрине с образцами геологических богатств района, прочитал некоторые надписи, отстраняясь назад, как все дальнозоркие люди, повернулся к Саламатову, сказал:

— Красиво живете! — Помолчал, недовольно шевеля губами, будто сама по себе красивая жизнь Саламатова заслуживала полного неодобрения, вдруг спросил: — А где же алмазы?

Саламатов, следовавший за академиком в его путешествии по комнате, указал на копии кристаллов, найденных Нестеровым. Вопрос академика нечаянно пролил ясный свет. Старик еще ничего не сказал о своей миссии, а Саламатов уже благодарил в душе Бушуева. Пожалуй, этот придирчивый старик не спустит Палехову. Недаром же он приехал сам по себе, даже не сойдясь по дороге с областными геологами.

Старик опять недовольно пошевелил губами и словно бы нехотя промямлил:

— Я не об этих подделках говорю. Что тут у вас за история с закрытием Сполоха? Что это за геологи: Палехов, Меньшикова? Что, они не понимают, чем занят Нестеров? Да и вы хороши! В своем районе не можете навести порядок!

Последние слова прозвучали так странно, что Саламатов невольно улыбнулся. Но академик не пожелал принять его веселость, сухо сказал:

— Что, у меня только и дела, что разъезжать по отдаленным северным районам? Я еще вашему защитнику Бушуеву пропишу кое-какое лекарство! Пусть бы сам и ехал, если ему только и дела, что разбирать ваши споры с геологами…

— Петр Иванович! — умоляюще произнес Саламатов. Теперь он вспомнил, что среди книг, по которым пытался изучить непостижимую науку геологию, была и книга академика Холмогорова о нерудных ископаемых.

Неизвестно, что еще наговорил бы академик, но в дверь постучали. Снова вошла помощница Саламатова, робко посмотрела на академика и сказала то ли ему, то ли Саламатову, а вернее, в пространство:

— Там товарищ Палехов с комиссией из треста.

— А, просите, просите! — оживился вдруг академик.

В кабинет вошли три представителя из треста во главе с Палеховым, который выглядел очень веселым, гордым, а за ним Варя и Суслов. Варя держалась холодно и независимо. Суслов был скучен и безучастен, словно заранее знал, что ничего хорошего он не услышит.

Увидев вдруг старика, который еще на пароходе вызвал у них любопытство, члены комиссии переглянулись. Саламатов ждал.

Палехов, раздражаясь, как это бывает, когда человек не очень уверен в себе, громко сказал:

— Мы зашли, товарищ Саламатов, чтобы поставить тебя в известность о прекращении разведок на Ниме. Я могу сказать, сколько раз я радировал, чтобы Нестеров прекратил разведку… — Он порылся в записной книжке, которую вынул из нагрудного кармана и держал в руке. — Вот, вот. Да, восемь раз я радировал, а сегодня зашел на ваш радиоузел, чтобы проверить отправку, — и что же?

Он обвел всех победоносным взглядом, словно призывая ко вниманию.

— И что же? — спросил академик.

Палехов заикнулся, передернул плечами, сказал:

— Не пустили! Не пустили на радиостанцию! По распоряжению Саламатова.

— Это верно? — спросил Холмогоров, глядя на Саламатова.

— Верно! — ответил тот, опуская глаза.

— Да! Не пустили! — снова воскликнул Палехов.

— И правильно сделали! — отозвался Холмогоров. — Я бы тоже не пустил, чтобы не портили занятым людям нервы!

Палехов так и остался с открытым ртом. Остальные члены комиссии опять переглянулись и чуть-чуть отодвинулись от Палехова, словно желая этим сказать, что он сам по себе, а они сами по себе. Варя нервно мяла в пальцах кончики косынки. Только Суслов вдруг оживился. Он улыбался насмешливо, откровенно, глядя то на старика, то на Палехова.

— Позвольте! — вдруг взвизгнул фальцетом Палехов. — А по какому праву вы участвуете в этой беседе? Кто вы такой?

Старик внезапно усмехнулся, потом церемонно встал, поклонился в сторону Меньшиковой, сказал: