Волшебный корабль

Солнце между тем поднималось выше и начинало как следует припекать. Альтия мучилась во множестве темных юбок и с тоской вспоминала матросские парусиновые штаны, рубашку из хлопка, легкий жилет…

Но вот наконец и Проказница. Альтия подняла голову и посмотрела на носовое изваяние. Кто угодно другой решил бы, что корабль дремлет, греясь на солнышке. Альтии же не требовалось даже притрагиваться к Проказнице, чтобы понять – все ее восприятие, все чувства были обращены внутрь: корабль наблюдал за тем, как его разгружают. А разгрузка шла полным ходом. Грузчики так и сновали по трапам, таская на берег все привезенное из плавания. Так муравьи суетятся вокруг разворошенного муравейника. На Альтию они не обращали никакого внимания – подумаешь, еще один зевака на пристани. Девушка подошла вплотную к Проказнице и коснулась рукой согретых солнцем досок.

– Здравствуй, – сказала она тихо.

– Альтия! – Голос корабля отливал теплым контральто.

Проказница открыла глаза и улыбнулась Альтии сверху вниз. Она протянула девушке руку, но часть груза была уже переправлена на берег, корабль сидел высоко, и их руки так и не смогли соприкоснуться. Пришлось Альтии довольствоваться ощущениями, доходившими до нее через шершавые доски, которых она касалась ладонью. Да, ее корабль нынче осознавал себя гораздо полнее, нежели прежде. Проказница способна была беседовать с Альтией – и в то же время пристально следить за тем, как в ее трюмах перемещается груз. И (тут Альтия ощутила укол ревности) немалая часть ее внимания была посвящена Уинтроу. Мальчишка находился в канатном рундуке: убирал тросы и сматывал их бухтами. В плохо проветриваемом рундуке было душно, и от густого запаха смолы, соли и водорослей мальчика начинало тошнить. Ему было худо, и это передавалось кораблю: Альтия чувствовала, как напряжены шпангоуты и обшивка Проказницы. Здесь, в гавани, это было еще терпимо, но в открытом море, под ударами ветра и волн, кораблю понадобится вся его гибкость…

– Он тебе послужит добром, – сказала Проказнице Альтия, усмирив собственную ревность. – С ним все будет хорошо. Он просто новичок, и такая работа слишком для него тяжела. Но он освоится. Попробуй не думать о том, как ему сейчас плохо.

– Да не в том дело, – вполголоса поделилось с ней судно. – Он же тут все равно что пленник. Он жрецом хочет быть, а не в море ходить. Мы с ним поначалу так чудесно сдружились, а теперь я боюсь, как бы из-за того, что с ним делают, он не начал меня ненавидеть!

– Тебя? Ненавидеть? Да что ты! – успокоила ее Альтия, стараясь, чтобы ее слова звучали как можно убедительнее. – Верно, ему хочется совсем не в море, тут тебя обманывать без толку. Только ненавидит он не тебя, а те обстоятельства, которые ему мешают исполнить его желание. Ни в коем случае не тебя! – И, укрепившись духом, как если бы ей предстояло сунуть руку в огонь, Альтия добавила: – И ты сама знаешь, что способна придать ему сил. Пусть он узнает, как ты ценишь и любишь его, как утешает тебя его присутствие на борту. Сделай для него то… что ты когда-то делала для меня…

Как ни старалась она говорить твердо и убежденно – на этих последних словах ее голос все-таки дрогнул.

– Но ведь я корабль, а не твое дитя. – Проказница ответила скорее на невысказанную мысль Альтии, нежели на ее слова. – Ты ведь не то что расстаешься с младенцем, совсем ничего не знающим об этом мире. Я знаю, что кое в чем еще очень наивна, но ведь у меня такое богатство воспоминаний, из которого можно черпать и черпать! Мне просто надо разобраться в них, упорядочить и сообразить, что и как относится к моему нынешнему положению. Я тебя хорошо знаю, Альтия. Знаю, что ты покинула меня не по своей воле. Но и ты меня знаешь. И ты должна понимать, как глубоко ранит меня то, что Уинтроу держат на борту силой, что его принуждают быть моим спутником и сердечным другом – в то время как ему только и хочется удрать отсюда подальше. Нас тянет друг к другу – Уинтроу и меня. Но принуждение заставляет его сопротивляться нашему сближению. А я стыжусь того, что все время пытаюсь до него дотянуться.

Альтия с ужасом слушала, как признается в своей сердечной муке корабль. Она в полной мере ощущала эту боль. Проказница пыталась противиться своей отчаянной нужде в общении с Уинтроу, сама себя вынуждая к беспросветному одиночеству, всего более похожему на ледяной серый туман. Холод, беспрестанный дождь… серая пелена со всех сторон… ужас. Альтия попыталась найти какие-то слова, чтобы утешить Проказницу. И тут, перекрывая царивший на причале шум и гвалт, раздался повелительный рык:

– Эй, ты! Ты там! А ну отойди от корабля! Приказ капитана! Тебе не дозволяется на борт!

Альтия задрала голову, прикрывая ладонью глаза от яркого солнца. Она смотрела на Торка, притворяясь, будто не узнала его голос.

– Это общегородской причал, господин мой, – заметила она спокойно.

– А это не общегородской корабль. Так что проваливай, да поживее!