Волшебный корабль

Он не видел, как в Удачном она записывалась в команду «Жнеца». Но если бы и увидел, скорее всего, не узнал бы. Следовало отдать ей должное – пацаном она притворялась вполне убедительно.

И потом, уже в плавании, он заподозрил ее присутствие на борту вовсе не потому, что в одном из юнг ему померещилось нечто знакомое. Отнюдь. «Юнга Этт» десятки раз попадался Брэшену на глаза, но ни единой лишней мысли у него так и не шевельнулось. Альтия носила шапку надвинутой на самые брови, да и мальчишеская одежда сидела на ней лучше не придумаешь… Он удивленно поднял бровь, только когда впервые заметил трос, завязанный узлом «совершенная петля» вместо простого беседочного[51]. Не то чтобы «совершенная петля» была таким уж редкостным узлом, просто моряки обычно предпочитали беседочный как более простой. Так обстояло почти повсеместно… но только не на корабле капитана Вестрита. Ефрон предпочитал «совершенную петлю», считая ее более надежной. Брэшен крепко задумался…

А через день или два, выйдя на палубу к началу своей вахты, он расслышал с мачты очень знакомый свист. Он поднял глаза и увидел ее, висевшую на снастях. Она махала ему рукой, указывая на «воронье гнездо»[52]: оттуда хотели передать второму помощнику какое-то сообщение. «Альтия», – подумал он как о чем-то очень привычном. А в следующий миг до него дошло, и он вздрогнул: «Батюшки!» И кажется, уставился на нее, разинув рот. Да, это, вне всякого сомнения, была Альтия. Никто, кроме нее, так не бегал по пертам. Она посмотрела вниз – и отвела лицо так проворно, что он понял: она ждала этого момента, считала его неизбежным – и помирала от ужаса.

Под каким-то предлогом он задержался возле пяртнерса[53] мачты, дожидаясь, пока она спустится. Она миновала его на расстоянии вытянутой руки и бросила один-единственный умоляющий взгляд. Брэшен стиснул зубы и не сказал ей ни слова. Они вообще с ней не разговаривали. До сегодняшнего вечера.

Обнаружив Альтию на «Жнеце», Брэшен преисполнился гнетущей уверенности в самом скверном. В этом плавании ей было не выжить. Исключено! День ото дня Брэшен с содроганием ждал, что Альтия как-то выдаст свою принадлежность к слабому полу. Или совершит первую и последнюю ошибку и достанется морю, жадному до человеческих жизней. По его мнению, это был вопрос времени. И лучшее, что он мог ей пожелать, – чтобы смерть оказалась милосердно быстрой.

Однако время шло, и мрачная убежденность Брэшена постепенно начала давать трещину. Он даже улыбнулся впотьмах. Девка оказалась не промах. Конечно, силенок у нее было маловато, чтобы должным образом справляться с работой – по крайней мере, справляться так быстро, как того бы хотелось старпому. Да. Рост, сила и вес – вот чего ей очень недоставало. Всего несколько паршивых дюймов – и ты не дотянешься. Несчастные полфунта недостающего веса – и не удержишь хлещущий парус. Лошадка, которую заставили тянуть в одной упряжке с быками…

К тому же она попала на простой деревянный корабль после живого. Да еще и своего собственного, семейного. Догадывалась ли она, что с безжизненными деревяшками управляться куда как тяжелей, чем тогда, когда они сами тебе рады помочь? Брэшен ходил в море на «Проказнице» задолго до ее пробуждения. И все равно понимал с первого же прикосновения, что в глубине ее диводрева дремлет скрытая жизнь. В те времена «Проказница» еще не ходила по морю сама собой, но он не мог отделаться от впечатления, что на ней просто не было места тем глупейшим несчастьям, что постоянно подстерегали матросов на других кораблях.

К сожалению, на паршивом корыте под названием «Жнец» все обстояло иначе. Куда палец ни сунь – всюду дырку проткнешь. Начни менять рым[54], например, – кажется, раз-два и готово, ан не тут-то было. Непременно выяснится, что проржавевший рым сидит еще и в гнилой деревяшке, к тому же криво приделанной. Полдня долой, покуда починишь. «И все здесь вот так», – вздохнул про себя Брэшен.

Как бы отвечая его мыслям, раздался резкий стук в дверь. Плохо дело. Вахта была не его, а значит, что-то случилось!

– Иду! – немедля откликнулся Брэшен.

Мигом скатился с койки и распахнул дверь. Он был почти уверен, что за ним явился старпом, которому в нынешнюю штормовую ночь потребовалась подмога. Но нет. Внутрь каюты нерешительно ступил Риллер. С его лица и волос каплями сбегала вода.

– Что случилось? – требовательно спросил Брэшен.

Широкий лоб Риллера прорезала морщина. Он сказал:

– Да вот плечо чегой-то разнылось.

Одной из обязанностей Брэшена была врачебная помощь команде. Как ему рассказали, в начале плавания у них был на борту лекарь, но однажды ночью его смыло за борт. Когда же выяснилось, что Брэшен способен разбирать закорючки на этикетках баночек и бутылочек, – его тут же приставили ведать остатками целительных снадобий. И кому какое дело, что очень многие притирки и бальзамы были, по его мнению, решительно бесполезны. Прочел наставление – применяй!