Волшебный корабль

– То, что ты предлагаешь, – проговорил он, – выходит далеко за рамки простого совместного ведения дел. Ты тут все время употреблял слово «партнер». Так вот, дорогой синкур Фалден, у нас с моим старпомом к этому слову свое особое отношение. До сих пор мы так называли только друг друга, и более никого. Нам очень хорошо известен глубинный смысл слова «партнер». Деньгами такого не купишь!

Оставалось только надеяться, что Соркор поймет и оценит подобный намек на обоюдную верность. Фалден выглядел отчасти встревоженным. Кеннит улыбнулся ему:

– Тем не менее мы по-прежнему слушаем.

И снова откинулся на неудобную спинку.

Купец оценивающе посмотрел на того и другого.

– Я же вижу, господа мои, чем вы сейчас заняты. Вы накапливаете не только богатство, но и влияние. Измеряемое верными людьми и мощными кораблями… Но то, что предлагаю вам я, тоже приобретается не так-то легко. То, что как следует утверждается только временем. – И он помолчал, придавая весу своим словам. Потом сказал: – Респектабельность!

Соркор бросил на Кеннита озадаченный взгляд. Кеннит ответил едва заметным жестом, означавшим: «Замри и не двигайся!»

– Респектабельность? – Кеннит придал своему тону оттенок насмешки.

Фалден сглотнул – и без оглядки устремился вперед.

– Чтобы заполучить то, чего ты хочешь, господин мой, ты должен будешь дать людям некоторые гарантии. Ну а ничто так не упрочивает положение в обществе, как именно респектабельность. А ты, если мне опять же позволено будет заметить, особо ничем со здешними местами не связан. У тебя здесь ни дома, ни земель, ни жены, ни прочей родни. То бишь никаких кровных уз с теми, на ком держится этот город. Когда-то, может, это и не было важно. Что мы все тогда собой представляли? Сборище отбросов общества. Беглые рабы, мелкие преступники, скрывающиеся от правосудия, должники, смутьяны и проходимцы… – Он дождался, пока оба пирата нехотя кивнули. – Но, капитан Кеннит и синкур Соркор, так обстояло дело поколение-два тому назад. – Его голос начал подрагивать от возбуждения. – И я твердо верю, господа мои, что вы ясно видите все то, что вижу и я. Времена меняются – и мы меняемся с ними. Лично я здесь уже лет двадцать. Моя жена – та вообще здесь родилась. Не говоря уж о моих детях. И если вольницу грязных хибар, царящую здесь сегодня, предстоит сменить достойному обществу, то именно мы с вами должны стать краеугольными камнями в его основании. Мы – и другие подобные нам, и те, кто вошел в наши семьи.

Если хозяин дома подал кому-то какой-то сигнал, то Кеннит его не заметил. Но вряд ли по чистому совпадению именно в этот момент в комнату вошла синкура Фалден и с ней две молодые женщины. На столе появились фрукты, хлеб, сыр, копченое мясо. У обеих девушек были черты лица Фалдена – в женском их варианте. «Дочери, – сообразил Кеннит. – Ставка Фалдена в нашей будущей сделке, как он ее видит. А для нас с Соркором – пропуск в эту самую респектабельность. Да уж, это небось не делипайские потаскухи».

Взглянуть на Кеннита не отважилась ни та ни другая. Лишь одна осмелилась застенчиво улыбнуться Соркору и бросить быстрый взгляд из-под опущенных ресниц. «Чего доброго, даже и девственницы, – подумал Кеннит. – Небось без присмотра бдительной маменьки на улицу-то не высовывались. И собой недурны».

Дарийская кровь давала о себе знать в нежной, очень светлой коже и медовом цвете волос. Глаза, однако, у девушек были карие, миндалевидные. И обе пухленькие, как спелые яблочки, обнаженные руки – белые, круглые. Они раскладывали еду и разливали напитки, готовя стол для троих мужчин и своей матери.

Соркор сперва уставился в тарелку, но закусил при этом губу, что говорило о напряженной работе ума. Потом он вскинул глаза и откровенно уставился на одну из сестричек, и та тут же залилась ярким румянцем. Она не посмела взглянуть на него, но и отворачиваться не стала. Младшей дочери Фалдена было лет пятнадцать, старшей – не больше семнадцати. «Вот так, – сказал себе Кеннит, – мужчина и переносится в дивный мир, где царят ласковые, спокойные женщины, всегда готовые предугадать желания мужа. Мир, о котором грезит множество мужчин. Из их числа, похоже, и Соркор. Ибо какова самая недостижимая мечта заскорузлого, покрытого шрамами и татуировками морского разбойника? Конечно же – любящие объятия нежной белокурой девственницы. А чего человек хочет всего более? Конечно, самого недостижимого».

Фалден притворился, будто вовсе не замечает, как пялится на его дочь матерый пират.

– Как вовремя подоспела еда! – воскликнул он радостно. – Давайте же, друзья, ненадолго отвлечемся от важных дел и слегка подкрепимся. Прошу вас, господа мои, насладитесь гостеприимством моего дома. С синкурой Фалден вы, как я понял, уже познакомились. А это мои дочери – Алиссум и Лилия.

Девушки по очереди поклонились. И заняли места между матерью и отцом.