Волшебный пояс Жанны д’Арк

Еще зимой исчез, когда Жиль в замок наведался… Так он время от времени во все свои владения наведывается, в том его долг хозяина состоит. И мальчишку Жиль не помнит совершенно. Людей в замке Машекуль сотни… а супруги Эйсе утверждают, что будто бы Жиль виновен.

Непонятно только, чего ж они, зная имя виновного, так долго ждали? Полгода, почитай… не оттого ли, что сами не верили в виновность Жиля?

Или же просто смирились с исчезновением сына? А после появился кто-то, кто сказал, что и кому писать… донос… Доносы на Жиля слали частенько, но их было недостаточно, чтобы епископат сунулся в Тиффож… иное дело — дети…

…И все одно епископ, осторожная крыса, не сразу полез.

Месяц продержал заявления, видать, раздумывая, с руки ли ему ссориться с маршалом и бароном… решился… не сам… верно, заручился поддержкой, а оттого и осмелел со своей проповедью.

Что было дальше?

А просто. Все, у кого дети пропали, решили, будто бы нашли виновного. Дети пропадали часто, но Жиль в том неповинен был!

Но им ли не знать?

Им нужен был предлог достаточно убедительный, чтобы начать дознание… а там Жан Блуэн, в отличие от епископа, фанатик закостеневший, не видящий дальше собственного носа, поспешил излить свой яд в обвинительном заключении. Жан ненавидит алхимиков.

И ученых.

И всех тех, кто ищет иной путь, помимо пути веры…

Проклятье!

Жиль вскочил. Камера, в которой он провел последние дни, была тесной и грязной. Сырые камни. Влажная солома в углу… будто он, Жиль, и не маршал Франции, не герой войны, а подлый воришка, которого вот-вот повесят…

…Сожгут.

…Как сожгли ее. Об этом искуплении говорил колдун?

…Предсказал смерть… а Жиль не поверил, слишком уж странно звучало то предсказание… а ведь сбывается… Сколько его еще продержат? Неделю? Другую? Долго не станут. Эти суды вершат быстро, дабы не возникло и малейших сомнений в справедливости приговора… и город кипит, обсуждая преступления Жиля де Монморанси-Лаваль, барона де Ре, графа де Бриен, сеньора д’Ингран и де Шамптос…

Жиль повторял титулы шепотом, убеждая себя, что они не посмеют тронуть… не его!

Посмеют.

Уже посмели. И пусть смехотворен был обвинительный акт о сорока семи пунктах, зачитанный прилюдно, но… не важно, что написано в акте. Куда важней то, кто за этим актом стоит.

…Он решил, что сумеет оправдаться.

Нельзя было.

Он, Жиль де Ре, неподсуден суду светскому, но слишком самоуверен был… или не самоуверенность причиной, а туман, поселившийся в голове его благодаря Франческо?

Одурманил.