Волшебный пояс Жанны д’Арк

Подумалось, что уж Жиль не станет вести себя подобным образом… он благородный. И так на Катрину смотрит… На нее никто никогда так не смотрел.

— Я… — Жиль остановился на пороге комнаты, глядя на женщину, сидящую в постели. Она, облаченная в рубашку тонкого полотна, с распущенными светлыми волосами, была прекрасна. — Я должен извиниться перед тобой, дорогая Катрина, за ту грубость, которую учинил по отношению к тебе.

Все ж ему повезло. Жилю случалось видеть иных невест. Толстых, неопрятных, с рябыми лицами, с запахом пота и благовоний, что рождали непередаваемый смрад. И все шелка, все богатства не в силах были прибавить им малой толики красоты.

— Я прошу простить меня и не держать зла. С первой нашей встречи, с первого взгляда на тебя я был сражен.

Слушает.

И улыбается, робко, уголками губ, не в силах поверить, что все сказанное — сказано для нее.

— Я боролся с собой, говорил, что эта страсть запретна, но не в силах оказался с нею совладать. Оттого и решился на действие столь дерзновенное… и боясь, что затея моя не удастся, что твой отец остановит меня… лишит и тебя, и самой надежды быть вместе, я повел себя недостойно. Простишь ли ты меня?

— Прощу. — Голос у Катрины был низким, грудным. — И сама повинюсь, что вела себя недостойно, укоряя вас… Я так испугалась, Жиль…

— Ты женщина, в твоем страхе нет ничего зазорного…

Что ж, дед оказался вновь прав.

Катрина полюбила мужа.

Нет, она не была столь глупа, чтобы безоговорочно поверить в страсть, которая охватила Жиля, но он и вправду был ласков, весел и учтив. Он вел себя не так, как отец, который позволял себе не замечать матушку, а порой и поколачивал ее… и не только ее… Нет, с Катрин в Тиффож обращались с превеликим почтением, и ей это нравилось. По душе пришлась и щедрость супруга.

Он преподнес Катрин шелка и бархаты, и чернобурых лисиц, и прекраснейший кружевной воротник… и кубок золотой, и сетку для волос с жемчугами.

Он приглашал в Тиффож купцов и говорил, что скоро они отправятся ко двору, а значит, Катрин должна блистать. Что ж, ради этого она готова была простить ему многое.

Отец, конечно, был недоволен, но смирился.

Да и Церковь, как и предсказывал Жан де Креон, брак благословила… Правда, в отличие от Церкви, Господь оказался куда более ревнив. И первенец Катрин прожил лишь три дня.

— Так бывает, — сказал Жан де Креон. — Пусть примет Господь невинную душу его…

Катрин плакала.

Впрочем, слезы эти ушли, как уходили и прежде, и все вернулось на круги своя.

Тиффож.

Жиль.