Волшебный шкаф (СИ)

— Здесь нет магии и красок. Мы останемся навсегда в этом черно-белым кино! — завопил через минуту вновь Пуффи.

— Нет, — сказала Лавли. — Шкаф смог сюда прилететь, смог улететь, значит, и сможет за нами вернуться. Ты ведь сам говорил, что волшебные шкафы никого не бросают. С чего ты вообще взял, что здесь нет магии?

— Разве ты не чувствуешь? — закричал кот. — В этом мире нет магии. Это кошмарно! Я даже не могу искрить глазами, и музыка… О нет! музыка! Я не слышу ни птиц, ни насекомых!

И, правда, было очень тихо, даже как-то страшновато.

— Я не могу даже музыку придумать в голове. И, кажется, о нет! кажется, я начинаю забывать, как думать, и скоро превращусь в обычного домашнего любимца!

Ну, с этим кот явно преувеличивал.

— Ты же по-прежнему летаешь, — отозвалась на это Лавли.

Пуффи, и правда, был сейчас над землей, он колебался, поднимаясь то немножко выше, то ниже. Она и раньше не могла понять, как это он так странно летает.

— Я не летаю, — обиженно проговорил кот. — Я ведь дышу гелием, поэтому я такой легкий.

Лавли уставилась с удивлением на Пуффи. Так вот, что ей все время напоминал его полет. Это был словно воздушный шарик, надутый гелием, который почти целый день пролетал по комнате, а под конец дня из последних сил держался над землей, но все же, если его немного подтолкнуть (кот всегда слегка отталкивался от земли ногами), он взлетит, хоть и ненадолго.

— А голос? — сказала Лавли. — У тебя должен был быть смешной голос. Но у тебя он мурлычущий.

— Я не учитель анатомии, — ответил кот. Кажется, с этим разговором он почти забыл об отсутствии магии, поэтому вел себя, как обычно, то есть как бы стоя над всеми, свысока. — И я не должен тебе объяснять все это, — ответил он, но потом опять начал ныть.

— Я же сказала: шкаф вернется, — ответила Лавли. — Нужно только время. И зачем он отвез меня в мир, где нет волшебства? Как в таком мире могут вернуть мою Аврору…

Лавли ту же опомнилась.

— Ну, раз принес, значит, для чего-то, — размышляла она вслух. — Нужно пойти в город и разведать все. Да, так и нужно сделать.

Она говорила в каком-то забвении так, что даже Пуффи удивленно на нее уставился.

— И как же я пойду в город? — сказал он. — Может быть, ты и Ханс привыкли видеть говорящих котов, но, насколько я знаю, все без исключения, говорят: «Ничего себе! Говорящий кот!». Взять хотя бы твоего слабоумного братика.

Ханс хихикнул. Но Лавли будто бы этого и не заметила.

— И что? — спросила она. Лавли все еще пыталась понять, зачем ей все это говорил Пуффи.

— Мне, кажется, — сказал он, обращаясь больше к Хансу. — На нее этот мир тоже плохо влияет. Подумать только! Мир без волшебства! Мир без красок! Музыки здесь нет! Еще и люди глупеть начинают! Я здесь умру! — закричал Пуффи и опять стал мотаться взад-вперед.

— Пошли в город, — сказала она.

— Как? — воскликнул Пуффи. — Я ведь кот. А у них коты мяукают, и не летают, и не такие большие, и не такие красивые, и не такие чудные.

— Да, точно, — рассеянно сказала она. — Тогда я пойду с Хансом в город, принесу тебе одежду, мы замаскируем тебя под человека, и потом вместе пойдем опять… в город.

От одной мысли, что его, величественного кота, будут маскировать под человека, Пуффи съежился, но, видно, единственный способ улететь отсюда был — сделать что-то необычное в этом мире, после чего шкаф со спокойной совестью заберет их назад. Но что? Это было непонятно.

— Пошли, Ханс, — сказала Лавли. И они направились к городу. Причем, Хансу, в отличие от Пуффи, эта затея показалась очень интересной. Будут какие-то приключения — отлично. Но кот вдруг бросился за ними.

— И вы оставите меня здесь одного? — сказал он. — Когда мне так плохо! Пусть Ханс останется со мной.

Ханс умоляюще взглянул на Лавли. Приключения или приглядывание за котом, которому так плохо, — думаю, выбор очевиден. И он так надеялся, что она скажет: «Нет. Ханс пойдет со мной». Он даже был уверен, что, если бы Лавли так сказала, Пуффи бы согласился. Но она согласилась не с Хансом, а с котом. И сама пошла в город. Ханс обиженно уселся на траву. «Может, все-таки сбежать от Вильяма и пойти за тетей Лавелиной?» — подумал он и тут же выбросил эту мысль из головы.

А Лавли пошла вниз, к городу. И шла довольно долго, может, это просто потому, что шла она одна, а одной идти гораздо скучнее. Но вот она добралась, точнее, не совсем, оставался еще один последний рубеж. Теперь она была чуть выше города и смотрела на него с высоты примерно пятого этажа, сидя на пригорке.