Волшебный шкаф (СИ)

И вот они пришли к Ричу. Все было так же, как и запомнила Лавли. Рич почти не говорил, казался суровым и взрослым. Лавли еще удивлялась: неужели Дикарка и Рич действительно были вместе? Ведь он ее старше. Ему где-то тридцать два — тридцать пять. А ей на вид, несмотря на всю царственность, около восемнадцати — девятнадцати. Ей было бы интересно узнать, как такой человек, как Рич, мог вообще проявлять какие-либо чувства.

Джек и Рич показали домики, в которых потом и поселилась вся компания. Они находились на берегу реки, сделаны были из тростника, со всеми удобствами. В общем-то, приятные светлые пляжные домики. Аделька с Лавли поселились в одном, все мальчики — в другом. Только вот в сомнениях пребывал Пуффи. Он не отвечал, будет ли он здесь жить, или нет. Это было в его репертуаре. Он то приходил туда, то уходил. Что ж поделаешь?

Той же ночью они устроили новоселье. То есть вечеринку на пляже. Развели костер, Пуффи играл на гитаре, все веселились, жарили какие-то вкусности, смеялись. Женька говорил, что ему не нравилась та музыка, которую играл кот. Потом сказал, что лучше, если бы сейчас прозвучала его любимая рок-мелодия, и кот, как назло, сыграл ее, даже лучше, чем Женька. На новоселье пришли и Джек, и Дикарка, и Вова, и Рич. Джек, естественно, уговорил всех на танцы. Аделька тоже решила заставить Женьку танцевать. Для этого она запрыгнула ему сзади на спину. Он начал бегать, они смеялись. Ханс сказал: «Ура! Лошадки», побежал и тоже прыгнул на руки к Женьке. Женька пошатнулся. В этот момент Пуффи присел ему на голову. Все засмеялись. «Куча мала!» — закричал Джек и сбил его с ног. Веселый вечер был.

Даже Лавли заставили улыбнуться пару раз. А еще она узнала кое-что о Владимире, том парне из самолета. Он сам почти не веселился, а все сидел возле костра. Может быть, устал, а может быть, просто не любил веселиться. Лавли этого не знала. Но самой ей веселиться не хотелось, сколько бы ее ни уговаривали. Владимир, или Вова, как он просил себя называть, так разговорился с ней, что даже рассказал свою историю попадания на остров. Самое удивительное, что Лавли, наконец, разглядела его. Это был молодой парень, лет двадцати пяти, красивый, статный, с добрым лицом, открытый. Ростом он был чуть ниже Джека, широкоплечий, сильный, думается, очень сильный. Про таких говорят — большой добряк. У него было светло-русые волосы, карие глаза. Одет был в серую майку, светлые штаны и длинные сапоги.

Оказывается, Вова (Владимир звучало как-то непривычно, Лавли называла его просто Вова) был солдатом. Кажется, она слышала это от Джека. И был он летчиком, летел на самолете, потом что-то пошло не так. «Никогда я не видел подобного, думаю, и не увижу», — сказал он про шторм, в который попал тогда. Думал, что погибнет. А ведь у него была важная миссия. А потом вдруг очнулся и понял, что жив. А еще понял, что находится не в своей стране. Он был в диких тропиках. Удивительно, как такое могло произойти. Пробовал починить самолет — ничего не сработало, пошел на разведку. Встретил Дикарку, потом Джека и Рича. В общем, ему срочно нужно было лететь назад. Но Джек сказал, что уйти с этого острова обратно можно только тем же путем, что и попал сюда. Но Вова не слушал. Он попутно узнал о существовании волшебства. И о волшебных ботинках, которые носили все остальные жители этого острова. И эти ботинки, если их как-то по-особому сделать, могут перемещать между миров. И он заставил изготовить себе эти ботинки.

«Вот эти сапоги», — сказал он. Они и переместили его назад. Но было слишком поздно. Великая Отечественная Война, на которой он воевал, закончилась еще в сорок пятом году, с тех пор прошло больше полувека. У него почти не осталось живых друзей и родных, а те, кто остались, не смогли бы его принять. Все там так сильно изменилось, другие порядки, другие люди — тяжелые времена. Он пытался жить там, в том, уже в другом своем мире, но не смог. Сапоги, которые он первым же делом выкинул в реку, вдруг пришли к нему по почте, Вова вернулся вновь на остров и больше уже не бывал у себя на родине. «Прoклятый остров», — закончил Вова. Да, остров был таким. Он не отпускал тех, кто хотел уйти с него другим путем, не тем, которым пришел сюда. И он перемотал время на долгие годы вперед, чтобы Вова не мог оставаться у себя на родине.

— Ты говоришь, что воевал, — сказала Лавли. — Просто мне кажется знакомым вот эта… ну, Великая Отечественная Война. Я читала похожую книжку, фантастику, может быть…. Но страшная книга была. Она называлась «41-45». Там тоже было про войну. Только война была с монстрами-демонами, которых называли фашистами. Совпадение, да? — когда она говорила про совпадение, то серьезно верила в это.

— Мы воевали с фашистами, — вдруг услышала Лавли. Она нахмурила брови.

— Как это? — задумчиво произнесла она. — Ты же сам говорил, что раньше не верил в волшебство. А фашисты, это как бы злая магия. Это демоны. Они считали себя выше всех людей, хотели завоевать мир, сделать людей своими рабами.

— Нацизм — непереносимость других рас.