Волшебный свет

Рождественская служба окончена. Двери церкви распахиваются. Уже за полночь, люди устали, но на их лицах счастливая безмятежность и радость. Большинство возвращаются в машины молча, но некоторые обмениваются искренними пожеланиями счастливого Рождества.

Рождество.

Мой последний день.

Джеремайя придерживает дверь, выпуская нескольких прихожан, а потом подходит к нам.

— Я видел, как вы улизнули, — говорит он. — Пропустили самое интересное.

Я смотрю на Калеба.

— Мы правда пропустили самое интересное?

— Я так не думаю, — отвечает он.

— Нет, не пропустили, — с улыбкой говорю я Джеремайе.

Джеремайя пожимает Калебу руку, а потом обнимает его.

— Счастливого Рождества, друг.

Калеб молчит. Он просто обнимает Джеремайю, закрыв глаза.

Тот похлопывает его по плечу и бросается обнимать меня.

— И тебя с Рождеством, Сьерра.

— С Рождеством, Джеремайя.

— Увидимся утром, — говорит он и возвращается в церковь.

— Нам пора возвращаться, — говорит Калеб.

Словами не объяснить, как много сегодняшний вечер значил для меня. Мне хочется сказать Калебу, что я люблю его. Сейчас самое подходящее время и место, ведь я только что сама это поняла.

Но я не могу произнести эти слова. Это несправедливо по отношению к нему: услышать мое признание и тут же со мной разлучиться. Если я произнесу эти слова, они отпечатаются в моем сердце. Всю дорогу домой я не смогу больше думать ни о чем.

— Жаль, что нельзя остановить время, — говорю я. Это лучшее, что я могу сказать.

— Я тоже об этом жалею. — Он берет меня за руку. — Так что же дальше? Как думаешь?

Я бы хотела, чтобы он сам ответил на этот вопрос. Просто пообещать созваниваться — этого кажется мало. Мы будем созваниваться, но что еще?

Я качаю головой.

— Я не знаю.

Когда мы возвращаемся на базар, Калеб целует меня и поворачивается, чтобы уйти. Сейчас самое время начать забывать друг о друге. Не будет никакого рождественского чуда. Я не останусь в Калифорнии, и никто не гарантирует, что у этой истории будет продолжение.

— Спокойной ночи, Сьерра.

Я не могу пожелать ему того же.

— Завтра увидимся, — бормочу я в ответ.

На пути к фургону он опускает голову, и я вижу, что он разглядывает брелок с нашей фотографией. Открыв дверь, он еще раз оборачивается и смотрит на меня.

— Спокойной ночи, — повторяет он.

— Утром увидимся, — говорю я.

Я просыпаюсь в противоречивых чувствах. Съедаю легкий завтрак — овсянку с тростниковым сахаром — и спешу к Хизер. Та сидит на крыльце своего дома и ждет меня.

Не вставая, она произносит:

— Опять ты меня бросаешь.

— Знаю.

— И в этот раз я даже не знаю, вернешься ли ты. — Она встает, обнимает меня и долго-долго не отпускает.

К дому подъезжает фургон Калеба. На пассажирском сиденье сидит Девон. Они выходят; в руках несколько небольших подарков в праздничной упаковке. Вся грусть Калеба со вчерашнего дня как будто испарилась.

— С Рождеством! — здоровается он.

— С Рождеством, — отзываемся мы.

Ребята целуют нас в щеки. Хизер приглашает нас на кухню, где уже ждет кофейный торт и горячий шоколад. Калеб отказывается от торта — он успел позавтракать омлетом и гренками с мамой и Эбби.

— Это традиция, — говорит он, но все же кладет мятный леденец в чашку с шоколадом.

— А на батуте прыгали? — спрашиваю я.

— С утра у нас был конкурс кувырков. — Он хватается за живот. — Не стоило делать это после завтрака, но все равно здорово повеселились.

Хизер и Девон сидят и смотрят на нас. Кажется, им не хочется нас прерывать, ведь это может быть наш последний разговор перед моим отъездом.

— А ты сказал маме, что нашел его раньше? — спрашиваю я.

Калеб пьет шоколад и улыбается.

— Она пригрозила, что в следующем году меня ждут одни подарочные сертификаты.

— Зато в этом году она нашла идеальный подарок. — Я поворачиваюсь и целую его.

— Раз уж вы заговорили о подарках, — прерывает нас Хизер, — не пора ли нам вручить наши?

Я еле сдерживаю смех, когда Девон принимается открывать свой бесформенный сверток. Он извлекает кривоватый и слишком короткий красно-зеленый шарф и удивленно рассматривает его со всех сторон, склонив голову. А потом улыбается — такой счастливой и искренней улыбки я еще у него не видела.

— Детка, это ты связала?

Хизер улыбается и пожимает плечами.

— Как здорово! — Он завязывает шарф. Тот даже не достает до груди. — Для меня еще никто шарф не вязал. Представляю, сколько времени у тебя ушло!

Хизер вся сияет и посматривает в мою сторону. Я киваю, и она садится к Девону на колени и обнимает его.

— Я была самой ужасной девушкой на свете, — говорит она. — Извини. Обещаю исправиться.

Девон растерянно отстраняется. Дотрагивается до шарфа.

— Я же сказал, что мне понравилось.

Хизер пересаживается обратно и вручает ему конверт с билетами на фестиваль. Этому подарку он тоже рад, но, кажется, шарф нравится ему больше и снимать он его не собирается.

Хизер и мне передает конверт.

— Это на потом, — объясняет она. — Надеюсь, ты будешь ждать.

Я разворачиваю сложенный вчетверо листок бумаги и лишь через несколько секунд понимаю, что передо мной маршрутная квитанция билета на поезд из Калифорнии в Орегон. На весенние каникулы!

— Ты приедешь в гости?