Волшебный Замок Фей

Пролетело, как принято говорить в сказках, много ли, мало ли времени, а пятеро ребят всё шли и шли в поисках Волшебного Замка Фей за бело-чёрным котом Кузей. Они шли то вперёд, то влево или вправо; взбирались на холмы, покрытые кустарником и цветами, проходили сквозь небольшие перелески, овраги и болота, заросшие тиной и обманной травой. Тут уж держи ухо востро: один неосторожный шаг и пропал! А Кузя всё бежал себе и бежал, изредка останавливаясь, чтобы поймать мышку, поспать или просто почесаться. Иногда устраивали привалы. Санька разводил костерок, Яша и девочки собирали ягоды, грибы, ловили рыбу, если было где. И начинался весёлый обед или ужин: с воспоминаниями, рассказами интересных случаев «из жизни» и страшных историй. Это было беззаботное, чудесное время! Но все понимали, что вечно так продолжаться не может.

И действительно, однажды… Кузя вывел их к реке. Обычная такая река. У́же, конечно, чем Волга, и Ока, и у́же Клязьмы, но только чуть-чуть. Сначала ребята и не думали, что придётся продолжать путешествие вплавь. Но Кузя сел на берегу и призывно замяукал, шустро так вертя головёнкой — то к детям, то к реке, как бы приглашая идти прямо в серые, не очень-то приветливые воды. А Кузя и вправду приглашал. Он вдруг как припустил с крутого берега вниз. Все за ним. А у самой воды качался на низких волнах замечательный плот с шалашиком и вёслами. Кузя — прыг! Прыг! Прямо на плот. Ребята переглянулись.

— Слушайте! — воскликнул Яша. — Мы же совсем забыли! Вспомните, как должен проходить наш путь к Волшебному Замку: через Лес Испытаний, по Реке Сомнений… Так вот она — река эта! Вперёд, за Кузей!

— Ты что, Яша, хочешь сказать, что мы поплывём на этом плоту? — спросила Ира.

— А вдруг он «чейный»? — нерешительно ступая на деревянные доски, оглянулась на Яшу Галя.

— Ну и что, что «чейный»! — Санька легонько подтолкнул Галю вперёд. — Объясним, извинимся. Неужели нас не поймут? Нет, ребята, я прямо уверен, я чувствую, что этот плот — для нас! Скорее!

Он протянул руку Ире, затем Танюше и прыгнул сам. Яша оглянулся на лес, так приветливо встретивший их, и присоединился к друзьям.

— Итак, — сказал он, — путешествие продолжается! Но надо быть начеку, ведь мы с вами на Реке Сомнений!

— Почему она так называется? — только и успела спросить Галя, шлёпнувшись вместе с другими от сильного толчка.

Плот качнулся, оборвал верёвку, привязывавшую его к берегу, да как понесётся вперёд, всё вниз и вниз по течению. Дети сначала даже говорить не могли от удивления, а может и (чуть-чуть, ну на самую капельку) от испуга. Шутка ли! Плот сам по себе срывается с места и несётся, как угорелый, по реке неизвестно куда! Да и река какая-то странная. Сперва была обычная: серая, спокойная, отражала верхушки деревьев и облака в небе. А тут будто с ума сошла: позеленела, забурлила водопадами, завертела опасные чёрные воронки. Течение становилось всё быстрее. Волны то появлялись, то пропадали, а потом воздвигались ещё выше и круче, прямо как на море! Ребята хотели взяться за вёсла. Но вёсла были накрепко прикреплены к плоту, да и Кузя протестующе заурчал.

Плот нёсся с небывалой скоростью. Почти невозможно было рассмотреть берега. А тут и ночь наступила. Выползла из-за тёмных облаков (или туч?) лимонно-зеленоватая луна: покатилась, поплыла по воздушной реке вслед за плотом. Течение замедлилось. Плот уже шёл тихо, а небо было сплошь усыпано звёздами. И вот тут впервые дети услышали песню. Они не разобрали слов. Да и не нужны были слова. Главное говорила мелодия. В ней было столько тоски и боли за бедных, обиженных и несчастных! А ещё — мольба за них и призыв ко всеобщему соучастию в доброте и любви.

Это была необыкновенная песня необычной ночью на странной реке, под лимонно-зеленоватой луной. Дети стояли, тесно прижавшись друг к другу и глядя широко раскрытыми глазами в небо. А там, где-то очень далеко впереди, возникало видение. На берегу синего моря (странно, как отчётливо в ночи различались цвета и очертания!) собралась великая толпа людей (или иных существ?), прекрасных своей мечтой: помогать, спасать, уводить от беды и зла детей — беззащитных, слабых и таких одиноких в жестоком мире взрослых. И сквозь расступившуюся тьму неба, перед замершей в изумлении луной, ясно были видны всепонимающие лица и скорбно сложенные за спинами мощные крылья этих Непонятно Кого. Впереди всех возвышались светлоглазые и русоволосые Мужчина и Женщина. Их лица выражали тревогу и боль, сострадание и любовь: неизмеримую, спасительную, необходимую каждому ребенку — Любовь Отца и Матери.