Воображаемые жизни Джеймса Понеке

Я почувствовал себя глупо, но все еще не мог понять, что Художник имел в виду. Конечно же, все прояснилось, когда мы вошли в дом, и я увидел все воочию. Здание было разделено на много частей, и в нем жили разные люди. Для тебя это очевидно, но мне еще предстояло это постичь. В первые недели так происходило постоянно – то, что для всех было само собой разумеющимся, я мог усвоить лишь путем проб и ошибок.

Наконец Художник был дома. Ранее утром, как только мы пришвартовались, он известил об этом семью по почте, но разгрузка и путь к дому заняли почти весь остаток дня, поэтому мы приехали лишь за час до ужина. Дверь нам открыла горничная, которую я впоследствии буду знать как мисс Херринг. Я снял шляпу и кивнул головой, но не стал с ней здороваться, так как Художник прошел мимо нее, не удостоив вниманием, и я подумал, что лучше последовать его примеру. Входная дверь открывалась в коридор, ведущий с одной стороны к лестнице, а с другой к двум комнатам. Нас немедленно проводили в глубь последних, где располагались обеденный стол и буфет, швейный стол и письменный стол. Когда мы вошли, красивая молодая леди встала и поприветствовала нас, почти подбежав к Художнику, чтобы его обнять. На ней был светлый фартук, но одета она была прекрасно, и юбки у нее были пышнее, чем мне доводилось видеть в Новой Зеландии и Австралии. Ее волосы были уложены на очень необычный манер, с тщательным и строгим пробором в центре и локонами, собранными в аккуратные пучки по бокам. Ее торс был настолько плотно обмотан тканью и выпрямлен, что мне тут же захотелось сравнить ее с деревом с высоким сильным стволом и веером ветвей, обрамленных мягчайшей листвой.

Это была мисс Ангус, которую мы приветствовали с большим усердием и теплотой. С тех пор, как умерла их мать, как Художник заранее сообщил мне, его сестра взяла на себя все обязанности по ведению отцовского дома.

– Дорогая сестра, это мой друг и помощник, Джеймс Понеке. Он маори из Новой Зеландии, сын вождя и самый цивилизованный образчик своего народа, какой я мог бы тебе представить. Юный Понеке интересуется английским образованием, и я согласился предоставить ему таковое, если он снизойдет до того, чтобы помочь мне с выставками.

Мисс Ангус окинула меня взглядом и неуверенно улыбнулась.

Я поклонился и, призвав на помощь свое лучшее английское произношение, сказал:

– Как поживаете? Очень рад с вами познакомиться.

– Надо же, его английский безупречен! – воскликнула мисс Ангус. – И он намного светлее лицом, чем я могла предположить. – Тут она внезапно смутилась. – Мистер Понеке, примите мои извинения. Спасибо за то, что справились о моем здоровье, мне взаимно приятно наше знакомство. Надеюсь, вас не обидели мои манеры – я не каждый день встречаю вождей из Новой Зеландии и не знаю, как с ними разговаривать. – Она сделала небольшой реверанс.

Меня никогда раньше не называли «мистером», ведь я существовал на пересечении отрочества и зрелости, туземности и цивилизации. Ощущение мне понравилось.

– Наконец-то ты дома! – Мисс Ангус перевела взгляд на брата, взяв его руки в свои. Выпустив их, она несколько раз подряд расправила на себе фартук и юбку, немного расчувствовавшись. – Я делаю это для гостиной в честь твоего возвращения. – Она повернулась, чтобы указать на маленький экран перед камином, красиво разрисованный цветами и виноградными лозами.

– Надо же, Амелия, как красиво! – Художник не скупился на похвалу и выражал свою радость в более открытой манере, чем я когда-либо видел.

– Конечно, это не сравнится с твоими собственными работами, но я приложила все усилия, чтобы изобразить растения, которые тебе нравятся.

Художник с сестрой несколько минут поговорили о том, как прошел день, о путешествии, о скором возвращении отца из конторы в Сити, но затягивать разговор не стали, потому что было ясно, что до ужина нужно было сделать еще много приготовлений.