Воображаемый друг

Мэри Кэтрин зашла в церковь. В столь поздний час там никого не было. Церковь освещалась только уличным фонарем, чей свет лился сквозь витражное стекло, и несколькими свечками – их зажгли те, кто молился за своих близких. Все остальное тонуло во мраке. Мэри Кэтрин опустила пальцы в святую воду и по центральному проходу направилась к алтарю. Перекрестилась и села на скамью, где обычно располагалось семейство Коллинз. Но сейчас их скамья пустовала. Сейчас здесь были только Мэри Кэтрин и Бог.

И младенец.

Мэри Кэтрин прогнала эту мысль. Она почти не помнила, как сюда добралась. Все ее мысли были о том, что первая же полоска окрасилась в розовый цвет. Хотя Мэри Кэтрин знала: беременность исключена. Ей просто неоткуда взяться – и точка. Тест наверняка бракованный. Вот именно. Бракованный тест – это куда вероятнее, чем беременная девственница. Тем не менее она тут же вскрыла следующую упаковку и, подсвечивая себе мобильником, прочла инструкции. Этот производитель сообщал, что беременность подтвердится двумя линиями. Одна линия – не беременна. Мэри Кэтрин снова присела на корточки, пописала на полоску и стала ждать, как заключенный – перед комиссией по условно-досрочному освобождению. Следующие несколько минут показались вечностью. Только бы одна линия. Только бы одна заветная линия.

Господи, пожалуйста. Сделай так, чтобы линия была одна.

При виде двух линий у Мэри Кэтрин хлынули слезы. Недолго думая она вскрыла последнюю коробку и пробежала глазами инструкции. В этом варианте знак плюс (+) обозначал беременность. Знак минус (–) – возможность стряхнуть с себя этот кошмар и как ни в чем не бывало вернуться к жизни. Пописав на полоску в третий – Бог любит троицу – и последний раз, она держала тест перед собой и обещала хорошо учиться. Поступить в «Нотр-Дам». Выйти замуж. Сделать карьеру. Родить детей, как все женщины в ее семье из поколения в поколение. Только, пожалуйста, Господи, пусть будет «минус». Она молилась усерднее, чем ее отец за все годы учебы в «Нотр-Даме» и во время всех матчей «Стилерсов» вместе взятых, особенно в те моменты, когда квотербэк делает длинный пас на последних минутах. Что говорят фанаты, если игрок ошибается?

Матерь Божья!

Посмотрев на полоску, она увидела «плюс» – совсем как золотой крестик у нее на шее. И всхлипнула. Бог любит троицу: три из трех. Отец. Сын. Святой дух. Под мантией у Мэри Кэтрин будет пузо. Фотографий с выпускного у нее не останется. А если слухи дойдут до приемной комиссии – ее на пушечный выстрел не подпустят к «Нотр-Даму».

Мэри Кэтрин не знала, долго ли просидела в холоде, закрыв лицо руками и рыдая, но когда, наконец, она встала, боль в ногах была сравнима с той, какую терпел Иисус на кресте. Кое-как доплелась она до машины. Кое-как доехала до церкви. И вот она здесь, стоит на генуфлектории. Мэри Кэтрин закрыла глаза и вложила в молитву всю душу.

Господи, прости меня. Не знаю, чем я провинилась, но, как видно, я совершила какую-то ошибку. Пожалуйста, скажи, что я натворила, и я исправлюсь. Клянусь.

Тишина. Колени вросли в генуфлекторий[60]. Она почесала руку. Чесалось беспрерывно. Вдруг у нее пискнул телефон – пришла эсэмэска. От этого звука Мэри Кэтрин вздрогнула. Непонятно, кому понадобилось отправлять ей сообщения в такое время. Может, Даг проснулся. Может, родители обнаружили, что ее нет в постели. Она достала телефон. номер не определен.

В эсэмэске было написано… Пописала на полоску, шлюха.

У Мэри Кэтрин сердце застряло в горле. Сказать, что она перепугалась до смерти, – ничего не сказать. Кто-то следил за ней из леса.

Телефон снова запищал… Эй, Дева Мария, я с тобой говорю.

Мэри Кэтрин стерла эсэмэски. И пожалела, что нельзя точно так же стереть и все остальное. Включая себя.

Господи. Взываю к Тебе. Я не понимаю, почему такое происходит. Не знаю, каким поступком я Тебя прогневала, но обещаю искупить вину. Просто направь меня. Просто поговори со мной.

Телефон запищал снова. Кому сказано: я с тобой говорю, шлюха.

Мэри Кэтрин замерла. Огляделась по сторонам. Никого. Жуткий страх скопился внизу живота. Она сунула телефон в карман. Мобильник пискнул раз. Пискнул два. Наконец она не выдержала. И посмотрела.

Почему не отвечаешь?

Слишком много о себе возомнила, да?

Она напечатала: …кто это?

Телефон снова пискнул: …сама знаешь.

Воцарилась тишина. Ей вдруг стало очень холодно.

И снова писк: …Я тебя вижу.