Воображаемый друг

Кристофер чувствовал, как комнату затапливает гнев.

– Это только начало, Кристофер… – ухмыльнулась шептунья. – Все будет длиться… и длиться… и длиться… Ну-ка, смотри!

Неожиданно в холл на инвалидной коляске въехала мать миссис Коллинз.

– Мама, слава Богу! – воскликнула миссис Коллинз.

Старуха поднялась на свои искривленные ноги. И посмотрела в упор на Кристофера.

– О, вот же! Ты здесь. Ты меня видишь! – прокричала она.

– Кто тебя видит? – спросила шептунья.

– Мальчонка. Вон там стоит, – указала она. – Они все думают, что я несу бред. Но он-то знает. Он знает.

Шептунья наклонилась и прошептала ей в ухо:

– Вы все умрете.

– Мы все умрем, – повторила старуха.

– Все в порядке, мэм, – обратилась к ней мать Кристофера. – Успокойтесь.

– Смерть уж близко. Все мертво. Мы умрем на Рождество! – подсказала шептунья.

– Смерть уж близко. Все мертво. Мы умрем на Рождество! – прокричала старуха.

– Мама, возвращайся к себе! – рявкнула миссис Коллинз. – Миссис Риз, помогите мне!

Но старуха не умолкала. Все выла и выла. Насколько хватало дыхания.

– Смерть уж близко. Все мертво. Мы умрем на Рождество!

Шептунья отстала от нее и повернулась в сторону Кристофера. С ухмылкой.

– Странно, что ты не издал ни звука, – сказала она. – Но все это я показывала тебе не зря. Просто нужно было чем-то тебя отвлечь до заката.

Солнце скрылось за горизонтом. Дэвид Олсон наконец отцепился от ее шеи.

Кристофер почувствовал, как в воздухе холодает. Запах сахарной ваты превращается в кровь. Он посмотрел на шептунью. Та осклабилась.

– Потому что ночью ты для нас прекрасно видим, дружок. Вот ты где. Какой красивый мальчик.

И побежала прямо на него.

– Ты не на асфа-а-а-а-льте! – кричала она.

Кристофер кинулся к выходу. Шептунья прыгнула на него как раз в тот момент, когда он отворял дверь, и тут ему в глаза ударил луч фонарика.

– КРИСТОФЕР! СЛАВА БОГУ! – воскликнула Мэри Кэтрин, распахнув дверь в домик на дереве.

Фонарик в ее телефоне ослепил Кристофера. На секунду он перестал понимать, где находится. Думая, что это шептунья, он схватил ее за руку. Жар потек ото лба к его пальцам.

– Ай! – вскрикнула Мэри Кэтрин. – Перестань! Мне больно!

Кристофер осмотрелся и понял, что больше не в пансионате. А снова в домике на дереве. Шептунья больше не пытается его схватить. Это Мэри Кэтрин. Кристофер отпустил ее руку. Она содрала с себя куртку и закатала рукав свитера. Кожа покраснела. На руке вздулись мелкие волдыри.

– Прости, – произнес Кристофер.

– Где тебя носило, скажи на милость? – поинтересовалась сердитая, перепуганная Мэри Кэтрин, потирая ожог.

– Мне не спалось, вот я и решил прийти сюда поиграть, – ответил он.

– Ты в курсе, что из-за тебя у нас обоих могли быть огромные неприятности?

– Я не хотел. Ты меня простишь?

– Только Бог может тебя простить. И Он простил бы. Поэтому да, я тебя прощаю. Пойдем. Нужно отвести тебя домой. Посмотрим твой нос.

Кристофер поднес руки, чтобы вытереть нос, и увидел на кончиках пальцев кровь, мокрую и красную. Лицо у него горело. Суставы болели. А зуд разгорелся до ослепляющей головной боли. Никогда в жизни не чувствовал он себя таким больным. Даже когда лежал с гриппом.

Кристофер вспомнил, как гнал по шоссе. Невидимкой. Как благодаря зуду четко соображал. Если из-за этих способностей на реальной стороне он чувствует себя настолько плохо, то вряд ли выдержит такое испытание повторно.

Это может его убить.

Мэри Кэтрин дружески помогла Кристоферу выбраться из домика на дереве. При каждом шаге у него скрипели суставы. Кристофер посмотрел вверх. Уже стемнело. Небо прочертила падающая звезда. Еще одно солнце. Еще одна душа.

Спустившись на землю, он посмотрел на белый пакет, висящий на ветке рядом с деревом. Инстинктивно открыл его – пусто. Ни рождественских открыток. Ни тайных записок. Только зуд. Кристофер вернулся мыслями к следу из хлебных крошек, приведшему его в «Тенистые сосны», и к последней строке на открытке Дэвида.

P. S. Спасибо за бейсбольную перчатку.

Кристофер вспомнил и другие моменты, когда чувствовал запах бейсбольной перчатки. Иногда это случалось у него в комнате. Иногда в автобусе. Чем дольше он размышлял, тем яснее осознавал, насколько реальным был запах. Бейсбольный сезон давно завершился. Дети давно не носили с собой перчатки, только футбольные мячи. Поролоновые или пластмассовые. Но запах бейсбольных перчаток оставался рядом.

Прости, что иногда тебя пугаю. Я не нарочно.